Один из них, нeкогда могучiй "Iоанн Златоуст", все лeто служил "резиденцiей" для меня и отряда морских скаутов. В полумракe сeраго утра я теперь тщетно звал кого-нибудь с корабля, чтобы подать для меня плотик-переправу. Никто не отзывался. Очевидно, никого из ребят уже не было в нашем пловучем домe.
Дeлать было нечего. Нужно было искать какого-нибудь другого пристанища.
Тут же, невдалекe от порта жила семья одной из наших герль-скаутов. Я направился туда.
Заспанное лицо Тани выглянуло в дверь и внезапно преобразилось удивленiем и радостью.
-- Это вы, дядя Боба? Как это вы прieхали? А мы всe думали, что вы в Константинополe остались! Вот хорошо-то! Заходите, заходите. Сейчас мама встанет.
-- Я уже был на "Златоустe". Гдe же наши ребята, Таня?
-- Да всe по домам. В такое время жутко на кораблe одним. А многiе к вам в Константинополь поeхали.
-- Эх, опоздал я... А всe мои вещи, вeрно, тоже с ними поeхали?
-- Навeрно, что так. Ну, это ничего, Борис Лукьянович. Это все ничего. Вот, так ребята рады будут!.. А никто еще не знает, что вы здeсь?
-- Никто, Танечка. Я покричал, покричал у броненосца и к тебe прямо пришел.
-- Ну, и хорошо. А вот и мама...
Сердечное тепло встрeчи охватило мои напряженные нервы.
Пока я -- дома. А там -- там увидим...
Ребята
Новость -- "дядя Боб вернулся" -- мгновенно разнеслась по скаутским рядам... Через нeсколько часов в маленькой комнаткe Тани, за столом с уютно шумящим самоваром собрались всe наши старшiе скауты.
Многих уже не оказалось в городe. Они вмeстe со своими семьями покинули родную страну и ушли в эмиграцiю. Что-то ждет их на чужбинe? И что сулит нам, оставшимся, туманное будущее? 35
Старушка -- мать Тани -- суетится и хлопочет, стараясь разсадить всeх и снабдить стаканами.
-- Пусти, мама. Я сама все сдeлаю! -- пытается дeвушка принять "бразды хозяйственнаго правленiя". Глаза ея радостно сiяют. Сегодня -- ея день, ея праздник! Сегодня в стeнах своей маленькой комнатки она принимает всeх старших друзей и начальников...
-- Сколько веселых лиц кругом! сколько молодой энергiи и задора!
Оля с мягким юмором разсказывает наши приключенiя. Сыплется дождь вопросов, шуток, замeчанiй. Хорошо сейчас в теплe и уютe вспоминать пережитое!..
Как славно и задушевно звучат знакомыя слова милых наших пeсен! Пусть хромает на всe 4 лапы наша музыкальность! Пусть энтузiазма в этих пeснях много больше, чeм мелодичности. Ну, так что-ж? Развe это так важно? Мы поем для себя, в своей семьe, гдe всe участники и всe слушатели...
И смeх и бодрость постепенно замeщают в душe тревогу и безпокойство.
А с улыбкой на лицe все в мiрe переносится безконечно легче...
Душа юноши
Поздно вечером шел я с начальницей герль-скаутов, княжной Кутыеьивой и Володей в нашу штаб-квартиру, гдe я пока рeшил ночевать. Улицы были пустынны и тихи. Электро-станцiя не работала. Над городом нависла какая-то печальная, настороженная тишина.
Молчали и мы. Тревога за будущее -- нeт-нeт -- и вспыхивала в глубинe души.
Обычно бодрая и прямая фигура юнкера как-то сжалась и согнулась, словно груз тяжелых мыслей налег на его плечи.
-- Скажите, Володя, -- спросил я у юноши, -- вы что -- отстали от Армiи или сами рeшили остаться в Россiи?
Положенiе Володи было очень своеобразным. Извeстный донской скаутмастор, он попал в Севастополь 36 вмeстe с Бeлой Армiей и часто прieзжал с фронта в наш веселый городок. Он давно уже стал своим, родным в нашей скаутской семьe, но я был увeрен, что он предпочтет уeхать из Россiи, но не оставаться на милость побeдителей.
Юноша отвeтил не сразу.
-- Сам, -- наконец, глубоко и коротко прозвучал его голос.
Княжна Лидiя, пожилая учительница, "скаут-мама" наших отрядов, дружески взяла его под руку и тихо спросила:
-- А почему?
Юноша тряхнул головой.
-- Что-то не привык я, знаете, "драпать", Лидiя Константиновна, -криво усмeхнулся он. -- Раз проиграл -- признайся в этом честно и откровенно и протяни руку противнику.
-- А противник развe ждет этого?
-- А как же! Развe вы не слыхали, что ВЦИК амнистiю всeм бeлым объявил? Да, правда, вы в это время в Константинополe были. А вы, Лидiя Константиновна, вeдь читали?
