Тамара в сердцах пнула дверь. Посчитала до десяти и снова подступила к замку.
Лешка раздражал страшно. Тамара покосилась на него — Сазонов морщил лоб, размышляя — и устало пробормотала:
— Знаешь же, я плавать люблю.
Лешка смотрел непонимающе. Тамара наконец повернула ключ и почти весело пояснила:
— Переплывала Шексну на спор!
Лешка крякнул. К Тамаре бросился счастливый Крыс, тесная прихожая загудела: бультерьер пытался вылизать любимой хозяйке физиономию и прыгал вокруг резиновым мячиком.
Литым мячиком, тяжелым.
Тамара честно терпела его сокрушительные ласки. Лешка опасливо сопел где-то за ее спиной. Откашлялся и осторожно спросил:
— На спор?
— Ну да.
Тамара привычно увернулась от летящих прямо в лицо сорока килограммов: упитанный Крыс уставать не умел.
— А… с кем?
— Да с Лелькой.
Сазонов старшую сестру Тамары хорошо знал, поэтому поверил подруге сразу же. Запыхтел и слабо возмутился:
— Так ведь холодно же!
— И что? — удивилась Тамара. — Я ведь в одежде. И потом — стала бы Лелька со мной спорить летом? Я все-таки мастер спорта, что мне та Шексна…
Аргумент оказался железным. Лешка был сражен. Толкнул Тамару в спину и закричал:
— Ненормальная! Беги немедленно в ванную, ты же заболеешь! А я чайник поставлю! Или нет, я сейчас в магазин слетаю, коньяк возьму! Крымский «Ай-Петри» хочешь?
Крысу не понравился командный тон гостя. Он перестал прыгать и грозно зарычал.
Бультерьер со щенячьего возраста терпеть не мог Сазонова. А Лешка — его. Ехидная Лелька объясняла подобную неприязнь взаимной ревностью. Тамара не спорила.
Крыс старательно изображал буксующий трактор. Весьма убедительно изображал. Рычал, припав к полу, слюни летели во все стороны.
Сазонов побледнел. Вспомнился август, страшенные зубы мерзкого пса, у него разом заныли все шрамы. Лешка громко сглотнул и прижался к стене.
Крыс устрашающе клацнул зубами. Он тоже прекрасно помнил тот август. И обидные тумаки хозяйки помнил.
А отвратительный намордник, который Крыс таскал в качестве наказания никак не меньше месяца? Каково это, а? Нет, Крыс ничего не забыл!
Крыс обиженно засопел: жаль, неприятный двуногий — табу.
Разве что пугнуть…
Тамара застонала: эта парочка развлекается, а она буквально с ног валится от усталости. Ей бы в душ, а потом в кровать. Ведь завтра опять вставать ни свет, ни заря. Она же хотела прийти на Набережную уже к половине шестого! А значит, и подниматься придется на час раньше.
Тамара зло уставилась на Сазонова: «Опять цирк устроил!» И честно призналась себе — ей не понять, когда именно Сазонов придуривается. Временами казалось: Лешка играл всегда.
Тамара сбросила мокрую куртку прямо на пол. Хлюпающие кроссовки швырнула к двери. Кое-как выжала волосы и принялась наводить порядок: затолкала обиженно завизжавшего Крыса в комнату и захлопнула дверь. Потом развернулась к Лешке и разъяренно прошипела:
— Ты зачем явился, а?! Я же сказала: между нами все кончено! Мы только друзья!
Крыс завыл. Сазонов заискивающе улыбнулся:
— Так я ж… как друг и пришел!
— Да ну?
— Вот честное слово!
— А почему тогда на ночь глядя?!
— Так… — Лешка немо зашлепал губами в поисках оправдания, потом обрадованно выпалил: — Я ж сколько ждал! С семи вечера!
Тамара поедала гостя суровым взглядом. Лешка отвечал ей самым кристальным. Пришлось поверить.
Хитрый Сазонов мгновенно понял, что выгонять прямо сейчас его все-таки не будут, и вкрадчиво поинтересовался:
— Так я слетаю за коньячком? Или чай свежий заварить, пока ты душ примешь?
Тамара тяжело вздохнула, сдаваясь. В комнате оскорбленно заскулил Крыс. Да бультерьера дошло: он наказан, а соперник — наедине с любимой хозяйкой.
Тамара сочувственно покосилась на дверь, но выпустить пленника не рискнула. Оставлять Крысеныша с Лешкой один на один, пока она в душе…
Одного раза с нее вполне достаточно!
Не хватало снова тащить искусанного Лешку в травматологию. Именно сегодня, когда она едва на ногах держится!
Тамара раздраженно буркнула:
— Чай давай. И вот что…
Лешка смотрел преданно. Даже чрезмерно. Тамаре снова почудилась насмешка в глубине знакомых серо-голубых глаз.
Тамара с трудом заставила себя успокоиться. Вытащила пакет с фотографией Колосова и протянула Сазонову:
