Когда Лора, поцеловав сынишку на ночь, уложила его в постель, он засыпал с улыбкой на лице – по крайней мере, с легкой улыбкой – и уже не хмурился, как весь сегодняшний день. Лора осталась сидеть возле кровати Криса, пока тот окончательно не погрузился в сон, хотя он уже не боялся и в присутствии матери больше не нуждался. Она осталась исключительно потому, что ей было не оторвать глаз от лица сына.
В четверть десятого Лора вернулась к себе в кабинет, но, прежде чем сесть за компьютер, подошла к окну посмотреть на заснеженную лужайку перед домом, черную ленту гравийной дорожки и беззвездное ночное небо над головой. Что-то в этой молнии не давало Лоре покоя. И вовсе не из-за того, что молния в это время года была аномальным явлением, и не из-за ее разрушительного потенциала… Нет, было нечто такое в ее беспрецедентной, сверхъестественной силе… нечто до боли знакомое. Кажется, Лора уже видела аналогичное бурное проявление сил природы, но не могла вспомнить где и когда. Странное, необъяснимое чувство, сродни дежавю. И оно не исчезало.
Лора прошла в хозяйскую спальню проверить панель управления сигнализацией и удостовериться, что охранная сигнализация по периметру дверей и окон исправно работает. После чего достала из-под кровати «узи» с удлиненным магазином.
Вернувшись в кабинет, она положила «узи» на пол возле своего кресла.
Когда она уже собиралась сесть на место, молния снова расколола ночь. Затем раздался мощный удар грома, пробиравший буквально до костей. Еще одна молния, а за ней сразу две озарили окна. Словно злобные призрачные лица, образованные паранормальным светом.
Когда небеса в очередной раз содрогнулись от ослепительных разрядов, Лора поспешила в комнату Криса. Но, как ни странно, несмотря на неистовство небесных сил, мальчик крепко спал, возможно, потому, что весь этот адский грохот казался ему частью сна о приключениях щенков-далматинцев во время ночной грозы.
И снова ни капли дождя.
Разгул стихии внезапно прекратился, но Лоре по-прежнему было не по себе.
Он видел в темноте причудливые сумрачные тени, призраки, скользившие между деревьями; они уставились на него глазами чернее ночи, но, несмотря на страх, он понимал, что это всего лишь фантомы, игры его измученного разума. И тогда он побрел дальше, не обращая внимания на холод, внутренний жар, острые сосновые иглы, колючие кусты ежевики, обледеневшую землю, уходившую из-под ног и вертевшуюся подобно патефонной пластинке. Боль в груди, плече и руке была настолько сильной, что ему казалось, будто крысы, каким-то образом проникшие в тело, грызут изнутри плоть.
Проблуждав по крайней мере час, хотя ему казалось, что прошло много-много часов, если не дней – но это вряд ли, поскольку солнце еще не вставало, – он вышел на опушку леса и увидел перед собой заснеженную пологую лужайку с домом вдали. Из зашторенных окон пробивался свет.
Он остановился, не веря своим глазам. Дом поначалу показался таким же нереальным, как ожившие призраки из царства мертвых, преследовавшие его в лесу. И тогда он пошел на свет в надежде, что это не горячечный бред.
Не успел он сделать и пару шагов, как ослепительная вспышка молнии озарила ночь, прочертив небо. Небеса вздрогнули, точно чья-то мощная рука все сильнее стегала по ним хлыстом.
Тень Штефана извивалась и прыгала по снегу, хотя он оцепенел от страха. Он отбрасывал сразу две тени, потому что две молнии освещали его одновременно с двух сторон. Опытные охотники уже пошли по следу, намереваясь остановить его, прежде чем он успеет предупредить Лору.
Штефан оглянулся на чащу, из которой только что вышел. Хвойники, озаренные серией ярких вспышек, казалось, прыгали в его сторону, тут же отскакивая назад. Но никаких охотников пока видно не было.
Когда молния потухла, Штефан снова заковылял к дому. Дважды падал, снова вставал на ноги и продолжал идти, опасаясь, что если упадет снова, то уже не сможет подняться или хотя бы громко закричать, чтобы его услышали.
Глядя на экран компьютера и пытаясь думать о сэре Томми Жабе, но не в силах забыть о молнии, Лора внезапно вспомнила, когда видела такое непривычное грозовое небо: в тот самый день, когда отец рассказал ей о сэре Томми, в тот самый день, когда в бакалейный магазин ворвался наркоман; в тот самый день, когда она впервые увидела ангела-хранителя; в то самое лето, когда ей еще не исполнилось и восьми лет.
