Судя по всему, девчонкам не приходилось ожидать ничего хорошего от такого ухаря.
– Эй, парень, – Раничев ускорил шаг.
Девчонки обернулись и, увидав приблатненного, быстро направились к пустырю – там, по крайней мере, хоть было людно – футболисты, болельщики…
– Ты че, фраер? – ощерился было пацан – совсем еще щенок, лет шестнадцати, замахнулся даже… Раничев, не особо и напрягаясь, скрутил ему руку. Парень заверещал, заплакал:
– Дяденька, пусти, больно!
– Пустить, говоришь? – задумчиво усмехнулся Иван. – А может, лучше отвести в отделение?
– Так за что, дяденька?
– А ни за что, просто так. Вор должен сидеть в тюрьме, знаешь такую аксиому?
Пацан зло засопел.
– Ну, отпусти, а? Что я тебе сделал?
– Поговорить бы… Тебя как зовут? – Раничев чуть ослабил хват.
– Григорий… Гришка Косяк, слышал?
– Слыхал, как же! – быстро сориентировался Иван и подначил: – Долго по мелочам промышлять будешь?
– Так это кому как, дяденька! Курочка по зернышку клюет, а мне много ли надо? И что у тебя ко мне за разговор?
– Выгодный. Для нас обоих. Перетрем? – Раничев отпустил парня, и тот тут же принялся растирать руку.
– Ну, допустим, перетрем, – подумав, согласно кивнул Гришка. – Пошли, знаю я тут недалеко один кучерявый пивняк.
– Никаких пивняков, – строго отрезал Иван. – Ни к чему лишние уши. Вон, на скамейке поговорим.
– Хозяин – барин.
Присели. Раничев развалился по-барски, Гришка – на краешек, в случае чего – рвануть.
– В форточку на втором этаже пролезть сможешь? – без всяких предисловий тихо спросил Раничев.
– Лазали, – сдвинув кепку на затылок, спокойно кивнул пацан и попросил: – Сигареткой не угостите?
– Кури, – Иван щедро протянул пачку «Беломора».
– Ого! – Гришка с удовольствием затянулся и картинно выпустил дым кольцами. – Где хата?
– На Сметанникова, – вспомнил название улицы Раничев.
Гришка удивленно скривился:
– Это музей, что ли? Выше там ничего нету. И лягавка рядом.
– Что, уже испугался?
– А и испугался, – пацан ощерился. – Дело серьезное, обмозговать надо.
– Давай, обмозгуй…
– Значит, так… – Гришка задумался. – Встретимся, скажем, денька через три, здесь же… или, где скажешь.
– Есть тут один павильон с водой…
– Ага, знаю. Я, если сам и не возьмусь, вас с человечком нужным сведу… а дальше уж разговаривайте… Только это… – пацан пошевелил пальцами.
Раничев хохотнул:
– Утром деньги – вечером стулья.
– Загадками говорите?
– Классику читать надо, молодой человек! Деньги получишь, как приведешь. Много не дам.
– Тогда какой интерес?
– Интерес будет после дела. Представляешь, сколько всего в музее?
– Представляю… – Гришка выпустил дым. – Ну, так я пойду?
– Скатертью дорога. Значит, через три дня, в павильоне, в это же время.
– Заметано! – помахав кепкой, Гришка скрылся в кустах, а Раничев так и сидел, думал.
– Ну и дурень же вы, Иван Петрович! – поразмыслив, сам себе сказал он. – Нашли чем заняться – государственные музеи грабить! И подельника себе нашли – соответствующего. Если и согласятся блатные – провернут дело без вас, и ни черта вы от них не получите, ни перстня, ни чего другого, разве что перо в бок. Нет, не тот это путь, нужно другим идти. Каким – думать надо. Думать, любезнейший Иван Петрович, а не кидаться на первого попавшегося уголовника.
Думал Раничев долго, дня два. В перерывах между репетициями, купаниями, сценками. Кстати, Игорь – тот самый пацан, на которого покушался старший воспитатель товарищ Ипполитов – пришел-таки на репетицию, только иногда смотрел грустно – не ведал, узнал ли Иван Петрович, про что тогда, в клубе, разговор был. А Вилен ходил, как ни в чем не бывало, даже кивал при встречах, улыбался – только не верил его улыбке Раничев, а уж тем более – Игорек, которому, улучив момент, шепнул-таки старший воспитатель, мол, проговоришься – пеняй на себя. Вот и помалкивал Игорь.
Раничев все же съездил на экскурсию с пионерами. Теперь уже более внимательно присматривался не к экспонатам – к интерьеру. Окна большие, но с решетками – не пролезешь, сигнализация – и наверху, и внизу, на входе, у гардероба за столиком – вооруженный милиционер в кителе и фуражке. Н-да… Задача. А вот он, перстень, все так же сверкает, переливается… Колечко, от которого зависит вся жизнь. Однако близок локоть, да не укусишь.
