Но тут же за воротами на каменном уступе под сводами сидел Бостан бен Достан. Ганимад не обманул: доставил купца быстро.
Ибн Халдун, зорко оглянув двор, приметил уединенный угол и повлек туда за собой Бостан бен Достана.
Прошли мимо прикрытых и мимо приоткрытых дверей, где в полутьме келий разные люди таились, жили настороже - прислушивались, приглядывались ко всему двору.
Проходя, Ибн Халдун увидел воротца во второй двор, забросанный зеленовато-золотой соломой. На соломе стояли и возлежали незавьюченные верблюды, жуя пенящуюся жвачку.
Резко свернув с пути, Ибн Халдун вовлек купца в этот двор, остановился между жующими, покряхтывающими, поревывающими верблюдами.
- Я вас позвал.
- Наконец-то!
- Вы желаете уйти отсюда?
- Некуда. Кругом заставлено.
- Если в ту сторону, какую скажу?
- Только б уйти! Куда?
- Магриб.
- Кто ж туда пустит?
- А как пустят, пойдете?
- А мой товар?
- С товаром.
- Для моих товаров лучше Магриба места нет!
- Я вам помогал? Теперь ваш черед.
- Пешком товара не вынесешь! А верблюдов моих давно отняли.
- А вот эти?
- Сытые скоты. Да ведь не наши!
- А когда найдем?
- Навьючусь и айда!
Солома под ногами пружинилась, дышала. Они переступали с ноги на ногу.
Бостан бен Достан забеспокоился.
- И товар цел, и верблюды найдутся, и коней купим, и караванщик опытен, да кто ж выпустит?
- Скажите твердое слово: мое дело первей, а ваше дело с товарами после того.
- Только б выйти!
- Путь буду открывать для моего дела.
- Сколько ни ходит купец, а домой вернется. А дом - это Каир. А в Каире - это базар. А над базаром староста. А ему судья вы, господин! Разве могу вас обмануть?!
- Верю. Посидите здесь, от чужих глаз с краю.
Ибн Халдун вышел, словно никого с ним и не было. Прошел к воротам. Привратник показал ему ступеньки к Сафару Али.
Перс привстал с узкой постели в темном углу.
- О! Ко мне? Есть дело?
- Дело не без выгоды.
- В чем оно, господин?
Ибн Халдун плотно притворил за собой дверцу. В келье свет померк. Оба присели возле узкого окна. В окно видна улица перед воротами, там непринужденно расселись слуги Ибн Халдуна вперемежку с людьми Бостан бен Достана.
Это не понравилось историку:
"Не распускали б зря языки!.."
Но уходить туда, к слугам, чтоб постращать их, было не время.
Ибн Халдун, косясь на окно, медлил.
Перс повторил:
- В чем же суть?
- Вы налюбовались на ту медяшку. Наигрались ею.
- Люблю играть.
- Время ее продать, пока есть цена.
- Кому это?
- Мне.
- Я знаю, слыхал: вас отпускают домой. А когда отпускают, без всякой медяшки проводят до застав.
- А вам она на что? Завоеватель уйдет отсюда. А без него ее сила сгинет: здесь останутся базары без товаров. Стены без хозяев. Мертвецы без могил. Вот и весь Дамаск. Идя до вас, на этот Дамаск нагляделся.
- Дорого она стоит.
- Сколько?
- Завоеватель уйдет, цена ей станет не дороже воробья. А пока их здесь сила, ей цена тяжелее табуна лошадей.
- Пересчитайте табун на золото.
- Золото? Она дороже: мне она спасла мое золото. Без нее меня прикончили бы. А при ней даже по дому не шарили.
- Легче отсчитать пригоршнями золото, чем пригнать сюда табун лошадей.
- Когда золота много, а жить осталось мало, на что золото старику?
- Чем же мне платить?
- Цена ей... Для какого дела она нужна, то дело ей и цену определит. Вам ее не надо. Кому же ее надо?
- Верному человеку.
- Уйти от завоевателей?
- Уйти прежде завоевателей. Впереди них.
- Опередить их?
- Опередить.
- Им во вред?
- Себе на пользу они бы сами послали!
- Значит, во вред?
Ибн Халдун промолчал.
- Я понял. Старею, а понял.
Сафар Али, упершись ладонями в пол, поднялся. Опираясь о стену, выпрямился.
Пройдя худенькими босыми ногами по постели, из-под одеяла достал пайцзу.
- Вот она!
- Сколько же за нее?
- Я без нее беззащитен останусь. Пока они уйдут, беззащитен. Но когда это им во вред, берите.
- Сколько же?
- Ничего, когда им во вред! Задаром.
- Значит, для нашего дела?
- Была б нам польза!
- Будет! Многим будет!
Сафар Али с размаху, как в детской игре, влепил пайцзу в ладонь историка.
- Держите! Айда!
Ибн Халдун спрятал ее и спросил:
