- Воля его, а сговор нам нужен твердый.
- Что решим, скрепим молитвой и словом.
- И делом.
Муфтий согласился:
- И делом!
- А дело такое, - спешил Худайдада, - отдайте-ка нам беглого царевича, коего тут притулили.
- А будет ли его воля? Он правитель наш.
- А кроме его воли есть и покрепче воля - воля Повелителя амира Тимура Гурагана. Один он знает, куда ему вести войско, в сторону ли, мимо ваших ворот, а может, в ваши ворота.
- Наши ворота крепко заперты.
- И не такие запоры ламливали.
- Бывают запоры крепки, да стены глиняны.
- Это у Халеба-то глиняны?
- Халеб обманом взят.
- Обман тоже сила.
- Своих правителей Дамаск никому даром не выдавал.
- Кто ж говорит! Зачем даром? Баш на баш.
- Это что значит?
- Первое. Повелитель услуг не забудет, Дамаск не тронет, опасений у вас быть не должно. Нешь это мало - от цельного наибольшего города отказаться? Столько сокровищ оставить вам?
- Ну какие же у нас сокровища?!
- Не беднись, знаем сами. Второе. В знак, что вас обижать не хочет, отдает наипервейшего вашего полководца Содана. А другого такого у вас нет и не видно. Не дал бы, задумавши на вас напасть. Прямая выгода сменять беглого вояку на столь именитого воителя. Мы ему цену знаем. Сами б взяли такого, да мысли его при вас, а не с нами заодно.
- Султан-Хусейн царевич, внук амира Тимура Урагана...
Худайдада с обидой поправил:
- Гурагана.
- А то еще выше!..
- Так вот... А останется при вас сей царевич, силой возьмем. Тогда и весь ваш Дамаск зашатается. К тому ж третье. На глазах у вас героя Содана разрубим нонче же к вечеру на четыре четверти и кинем тут для обозрения. Поглядите, мол, чего вам ждать от нас за неприязнь и самонадеянность. Я, помилуй аллах, не грожусь, о деле говорю. Вот и смекайте, с чем нам от вас ехать - с беглецом ли на поводу, с гневом ли на сердце?
Ибн Вахид, дождавшись разрешения от муфтия, спросил:
- А чем вы докажете, что без царевича нас тут оставите в покое?
Худайдада обиделся:
- А клятва?
- Клятву ваш Повелитель и Сивасу давал.
- А как дано, так и сделано: ни единой капельки истинно мусульманской крови там не пролил.
- Да и в живых не оставил.
- А уж тут воля аллаха, ежели они ему понадобились, он призвал их. Ты, вижу, с божьей волей не согласен?
- Была ли тут божья воля?
- А не слыхал, что ль, без его воли ни единый волос не упадет с головы человеческой.
- Читал это.
- А я не читал. Я понаслышке, как меня бог вразумил. Понаслышке, а знать знаю, на то и голова. Свое слово я сказал, а сами судите, как вам быть. Да дело не тяните, а то мне у вас за воротами лошадей кормить нечем. Для себя у нас бараны пригнаны, а только лошади баранины не жрут, вроде индийцев.
Худайдада было встал уходить. Но посла не отпустили: ему приготовили обед, а готовить обеды в Дамаске умеют. Пришлось остаться.
Еще отяжелевший Худайдада, медля встать, насытившись и рыгая, выпрастывал из-под шапки воинскую косу, с монгольских времен означавшую достоинство воинов, а дамасские старейшины уже поднялись на совет.
Одни говорили о чести гостеприимства: не честь, мол, городу выдать гостя на поругание.
Другие оспаривали это: он у нас не убежища просил, а явился править нами. Наша воля, держать ли сего правителя, выбрать ли взамен другого. И не вернее ли судьбу города доверить герою Содану, чем оголтелому беглецу? Он, мол, от деда сбежал, а от нас при беде сбежать ему проще.
Третьи прямо требовали - обменять! Как Содана, дамаскина, владевшего в городе домами, главу многодетной семьи, дать разрубить, как баранину на базаре?
Четвертые - и к ним наконец пристал Ибн Вахид - напоминали, что с Хромой Лисой спокойнее держать мир, нежели его гневать.
- Отбиться мы отобьемся. Обманувши Халеб, нас не проведет, но крови, но бедствий при осаде не миновать. Решим полюбовно.
Послали почтенных старцев навестить Султан-Хусейна и рассмотреть, как он бережется, чтоб понять, каково будет взять его и отдать деду.
Старцы застали правителя за отдыхом. Слушал песни. Пил вино. Высказал свою волю:
- Эту конуру я перестрою. А с утра чтоб прислали мне людей выскоблить тут стены да облицевать их мрамором. Я к таким не привык.
