Темп Уэса становится еще более мучительным. Я цепляюсь руками за его плечи, посасываю его кружащийся язык и задерживаю дыхание, когда крошечные спазмы начинают сотрясать мое тело. Мои ноги дрожат от нарастающего давления.
— Уэс…
Я наклоняю бедра вперед, принимая на себя всю тяжесть его сильных толчков. Чувствуя его там, прямо там, отделённым всего несколькими слоями одежды, и зная, что он так же отчаянно нуждается во мне, как и я в нем, я сдаюсь. Я всхлипываю у его губ и пульсирую напротив его твердости, когда земля уходит из-под ног, и, внезапно, я падаю.
Но я не падаю на пол.
А вот полка за мной — да.
И вместе с ней примерно две сотни пластиковых контейнеров с отравой для сорняков.
Я открываю глаза, когда слышу грохот, и вижу, что Уэс ухмыляется, глядя на меня сверху вниз, его губы распухли, а глаза прикрыты. Он мертвой хваткой держит мою руку, которую медленно отпускает, пока я оборачиваюсь и смотрю на разрушения позади нас.
Мои щеки начинают гореть огнем, когда до меня доходит смысл того, что только что произошло. Боже, я такая жалкая… Уэс — бог секса, а я только что кончила, оставаясь в штанах, и опрокинула полку от одного лишь поцелуя. Я даже не могу смотреть ему в глаза.
Снаружи гремит гром — на этот раз по-настоящему, — и я чувствую, как его щетина касается моей щеки.
— Как бы мне ни хотелось продолжить с того места, где мы остановились, но думаю, скоро начнется дождь, и нам лучше поторопиться. — Он шлепает меня по заднице, разворачивается и уходит, давая мне и моему свекольно-красному лицу столь необходимое время, чтобы прийти в себя.
«Итак… это все-таки произошло», — думаю я, пока смотрю вниз, оценивая ущерб, который мы нанесли.
Я жду, когда в моей голове появится следующая мысль, например: осмысление каждого аспекта произошедшего или благодарность за то, что полки расположены достаточно далеко друг от друга, поэтому при падении одной, это не вызвало эффект домино; или испуг за то, что я сделала эту неловкую ситуацию между нами еще хуже, — но в моей голове нет ничего, кроме теплого и мягкого свечения. Я снова жду и смотрю, моргая на беспорядок и улыбаясь про себя, но ничего не происходит.
Не уверена, как долго я вот так стою, восхищаясь пустотой в своем сознании, когда понимаю, что это самое близкое чувство к облегчению, которое я испытывала за последние недели.
Уэс сумел сделать то, чего не смогли сделать ни алкоголь, ни самые сильные обезболивающие таблетки в мире: только лишь своим телом и своим беспокойством он заставил все просто исчезнуть. Воспоминания. Потери. Вся эта никчемность, одиночество, безнадежность и страх. На несколько минут я освободилась от всего этого.
Боже, надеюсь, он сделает это снова.
Блуждая по проходам «Хардвер Бак», я позволяю своему разуму поразмышлять о теоретической возможности выживания. Может быть, прожить немного дольше было бы не так уж и плохо… если бы я была с кем-то вроде Уэса. Может быть, мы смогли бы сделать друг друга счастливыми, находясь вместе в бомбоубежище. Может быть, как только мы отыщем его, мы могли бы снова заняться тем, чем только что занимались, но уже без одежды.
Расплывчатый образ Картера начинает прокрадываться на цыпочках к краю моего химически вызванного блаженства. Он уехал около месяца назад, но я уже почти не помню, как он выглядел. Как звучал его голос. Каково это было, когда мы тайком сбегали из дома и занимались любовью на одеяле под звездами, спрятавшись в высокой, по пояс, траве на неухоженном дворе старика Крокера.
Это не было похоже на то, что только что сделал Уэс, я это точно знаю.
Или все-таки было? Я не могу вспомнить.
Я прохожу в оцепенении два или три круга по магазину, прежде чем замечаю Уэса, он стоит на коленях рядом со своим мотоциклом прямо перед входной дверью. Он заправляет прядь волос за ухо, пока возится с колесом, и я не могу не восхититься его великолепным профилем. Сложно поверить в то, что настолько красивый человек может быть родом из Франклин Спрингс. Я рада, что он смог уехать отсюда, когда у него появился шанс. Ему здесь не место. Здешние люди… простые. По крайней мере, так было до того, как начались кошмары. Теперь же большинство из них либо покинули город, либо покончили с собой, либо сделали так, чтобы их убили.
