Человек шел за Татьяной несколько кварталов. За это время он умудрился сделать несколько приличных фотоснимков маленькой цифровой камерой, вмонтированной в зажигалку. У комиссионного магазина, куда Татьяна зашла после того, как в течение двух минут разглядывала журнальный столик, выставленный в витрине, прежнего топтуна сменил новый — такой же серый и неприметный.
А еще несколько минут спустя фотографии девушки, сделанные первым топтуном, уже были загружены в портативный компьютер и сверялись с обширной базой данных МВД.
К вечеру того же дня Володя Яковлев и Галина Романова знали о девушке если и не все, то почти все. Звали ее Татьяна Ивановна Перова. Она была студенткой Гуманитарной академии, заканчивала четвертый курс и скоро должна была получить степень бакалавра искусств.
К тому моменту, когда Татьяна Перова вернулась в свою шикарную квартиру, расположенную в одной из трех «красных башен» на Дмитровском шоссе, ее телефон уже прослушивался сотрудниками спецдивизиона МВД. (За пару часов до этого генерал-майор Грязнов без всяких проволочек получил разрешение на прослушку телефона в Мещанском суде столицы).
Около десяти часов вечера того же дня у Татьяны Перовой состоялся весьма примечательный (хоть и напряженный) телефонный разговор с одним немолодым, но солидным господином.
— Слушаю! — буркнул тот, сняв трубку.
— Алло, Лев? — Голос Татьяны слегка подрагивал.
— Да. А это кто?
Татьяна хрипло задышала и произнесла с лютой ненавистью в голосе:
— Ну ты и сволочь, Лев!
— А, Танечка! — «обрадовался» собеседник. — Не узнал тебя. Сто лет будешь жить! Рад тебя слышать, золотце мое. Ну как там поживают мои деньги? Они уже приготовились вернуться к своему старому владельцу?
— Ага. Пакуют чемоданы. Ты хам. Ты мне просто омерзителен!
Собеседник Перовой довольно хохотнул:
— Знаю, солнышко. Но ты тоже не подарок. Ты очень красивая девочка, но характер у тебя скверный.
— Это потому что я не позволяла тебе водить по ресторанам баб?
— Глупости. Я никогда себе этого не позволял.
— Правильно. Потому что боялся прессы! Ты поступал хитрее. Этих баб тебе привозили на дачу! Я все знаю, Лева. Я видела их.
Собеседник немного помолчал, потом сказал:
— Так ты следила?
— Да!
— Ну ты и стерва, Танюша.
Лицо Перовой исказилось гримасой бешенства.
— Смею напомнить, что это не я бросила тебя, а совсем наоборот.
— Верно. Но на то были свои объективные причины.
— Я любила тебя, мерзавец! Я была тебе верной подругой!
— Да-да, я знаю. Спасибо тебе за это, зая. Ты была моей верной любовницей, а теперь у меня будет верная жена.
Мужчина снова хихикнул, словно дразнить разъяренную девушку доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Да, и кстати, — добавил он, смеясь, — в «Ля Рошели» у тебя больше кредита нет. Теперь тебе придется околачиваться в простых пивных барах.
— Я заставлю тебя пожалеть об этих словах, — тихим, клокочущим от ярости голосом произнесла Татьяна. — Прощай!
Она брякнула трубку на рычаг.
А часом позже телефон зазвонил в квартире у Грязнова.
— Вячеслав Иванович, — услышал он в трубке негромкий, спокойный голос Володи Яковлева, — кажется, мы установили объект.
— И кто это?
— Вице-мэр Москвы Лев Анатольевич Камакин. Именно ему Перова угрожала сегодня по телефону. Сейчас уже поздно, а завтра утром попытаюсь разузнать об их отношениях побольше. Если, конечно, такие отношения действительно имели место.
— Хорошо. Как только разузнаешь, сразу же отзвони мне.
— Слушаюсь. Спокойной ночи, Вячеслав Иванович.
— И тебе того же. Хотя какое уж тут теперь спокойствие…
3
Следующий день был для майора Яковлева жарким. В принципе весь день состоял из того, что Володя задавал кому-нибудь вопросы, а затем выслушивал ответы — иногда сбивчивые, иногда четкие и ясные, иногда робкие, иногда — с оттенком брезгливого высокомерия.
Официант в дорогом французском ресторане «Ля Рошель» отреагировал на удостоверение майора Яковлева оригинально. Он стал по стойке «смирно» и даже слегка прищелкнул каблуками.
— Бывший военный? — прищурился на него Яковлев.
— Так точно. Старший лейтенант Кравцов, — ответил официант, хмуря брови.
