Али-хан пожал плечами.
– Что о них говорить… Аллаху было угодно, чтобы они ушли из Афганистана, – они ушли. Уползли в свои северные леса, как побитые собаки.
– Неужели вы не догадываетесь о сути нашего разговора?
– Нет. А в чем дело?
– В том, коллега, что в мае и июне позапрошлого года наши спутники почти каждый день фиксировали интенсивные радиообмены между ставкой Хекматиара и Лубянкой.
– Я всегда подозревал, что Хекматиар за моей спиной ведет тайные переговоры с русскими, – равнодушно отозвался Али-хан. – Шакалы ничем не лучше гиеновых собак, мистер Метлоу…
– Радиообмен шел на неизвестной нам аппаратуре моментального сброса огромного количества закодированной информации, – бросив на собеседника взгляд, продолжил Метлоу. – Наши парни в Лэнгли с год ломали мозги, расшифровывая беседы парней из КГБ с неким Каракуртом.
– Расшифровали?
– Признаться, было нелегко, но дело стоило потраченных на это долларов.
– Каракурт – псевдоним русского агента?
– И агентурная кличка, и его позывные.
– О чем они беседовали?
– Помимо прочего, о грызне полевых командиров моджахедов, о дислокации и численности их отрядов, о маршрутах караванов с нашими «стингерами», которые потом в пух и прах разносила русская авиация.
– Я помню это, – усмехнулся Али-хан. – Деньги американских налогоплательщиков летели тогда как в бездонную яму.
– Но самое интересное, коллега, – покосился на него Метлоу, – содержится в майских расшифровках восемьдесят восьмого года. Например, второго мая Каракурт сообщил Лубянке место и день сбора афганского коалиционного правительства. Того самого правительства, которое она ликвидировала до последнего министра девятого мая, ровно за день до его официального появления на политической сцене.
– А полковника ЦРУ Джорджа Метлоу, с таким трудом сколотившего это правительство, крутые парни из КГБ уволокли с собой на цепи, как шелудивого пса, – засмеялся Али-хан. – Примите, сэр, долг за «мерзавца»… – На лице Метлоу заиграли желваки. – Кошмарный провал вашей разведки, полковник, – продолжал веселиться Али-хан. – Но, хвала Аллаху, лично для вас, сэр, все тогда закончилось о'кей. И, как помните, не без моего участия.
– Не без вашего… Но продолжим о русских…
– Послушайте, мистер Метлоу, – бросил на американца косой взгляд Али-хан, – русские уползли к себе, так не пора ли всю информацию, связанную с ними, сдать в архив?
– И информацию о русском пехотном майоре, который помог шелудивому псу из ЦРУ вырваться из лап КГБ, тоже?..
– Иншалла!.. Не обижайтесь на мою шутку, Метлоу, но так будет лучше для всех…
– Лубянка приказала Каракурту немедленно ликвидировать того пехотного майора, но тот не выполнил приказ, – с трудом сдерживая гнев, продолжил Метлоу. – Что вы думаете об этом, коллега?
– Боялся разоблачения или что-то помешало, – равнодушно пожал плечами Али-хан.
– Или Каракурту за жизнь пехотного майора кто-то заплатил больше?
– Кто, в конце концов, этот сын шакала? – вскинул руки к небу Али-хан. – Скажите, я тут же вылечу к Хекматиару и сам выпотрошу из предателя всю информацию.
– Не торопитесь, коллега, – остудил его Метлоу. – Он, по моим сведениям, находится сейчас рядом, в вашем паршивом пыльном городишке.
На виске Али-хана тревожно запульсировала вена.
– Имя сукиного сына? – Он так и впился взглядом в американца.
– Имя сукиного сына – Али-хан. Помнится, такое имя дали вам родители.
– Шутите, сэр, или у меня в самом деле проблема с ушами? – выжал из себя смешок Али-хан.
– Вы не ослышались, – жестко подтвердил Метлоу. – Агент КГБ Каракурт и Али-хан, резидент пакистанской разведки и советник Хекматиара, – одно и то же лицо. Уразумели, почему полчаса назад я назвал вас мерзавцем?
– Остановите машину, – потребовал Али-хан.
Метлоу подогнал машину к берегу реки Бара. Неподалеку остановился открытый джип.
Али-хан сделал несколько шагов к береговой кромке и повернул к американцу искаженное злобой лицо.
– Шизофренический бред! Провокация ЦРУ! – выкрикнул он. – Для такого обвинения требуются доказательства!
– Плохо держите удар, Каракурт, – усмехнулся Метлоу. – А доказательства – извольте: единственным человеком, знавшим, что русский майор – именно пехотный майор, были тогда вы и никто другой.
