Молчание - страница 20
Каждое утро она прислушивалась к шагам идущей по коридору сестры Макайвер: остановится или не остановится у ее двери, чтобы вручить желанный «Кэрский паек»? Она помнила, как заливались птицы в лесу, когда единственное, что ласкало ее чуткий слух росомахи, это приближающееся дребезжание крошечных пластиковых чашечек с прописанными лекарствами — серебряными пулями для избранных счастливцев.
В своих снах, в своих грезах наяву в эти жаркие, душные августовские дни Карен иногда снова видит себя в Кэре. Как она до одури гуляет у озера — первое время либо с кем-нибудь из персонала, либо с мужем, когда тот ее навещал, а потом и одна. Как ее готовят к жизни вне лечебницы.
Естественно, где-то поблизости неотлучно присутствует некто невидимый — так, для надежности.
Сомлевшая от удушливой послеполуденной жары, Карен лежала возле бассейна с книгой в руках, но не могла на ней сосредоточиться, зорко следя из-за солнечных очков за Хейзл, которая учила Неда плавать.
Девушка стояла в мелкой части бассейна по пояс в воде; ее золотистый, чуть тяжеловатый торс был усыпан водяными бисеринами, по спине змеились мокрые концы белокурых волос. Со знанием дела придерживая мальчика за костлявые плечи, она кружила его по воде, заставляя работать ногами, как «ножницами».
— Смотри-ка, Нед! — воскликнула Хейзл, жестом указав на улыбающегося Флиппера[17] — одного из надувных обитателей бассейна, занесенного к ним в фарватер поднятой мальчиком попутной волной.
Они так непринужденно смеялись, так весело плескались в своей пенно-искристой стихии, что Карен стало до боли обидно.
Тут она услышала, как к дому подъехал автомобиль, услышала, как неуверенно гавкнул и тут же умолк Брэкен, будто успокоенный знакомым запахом. Ах да, ведь сегодня у его друга садовника день стрижки газонов.
Едва ли она завидовала Хейзл в том, что ей удалось наладить столь теплые отношения с ее сыном, а если уж на то пошло, и с мужем, чье безоговорочное доверие она так быстро заслужила. Она появилась у них, когда Неду было два года. Опрятная, добросовестная, трудолюбивая дочь новозеландского фермера-овцевода, вымуштрованная в английской престижной школе Норленд-Плейс, Хейзл Уизерз, по их общему убеждению, оказалась настоящей находкой — сокровищем! Что и говорить, она всей душой полюбила мальчика. А за это Карен могла простить ей практически все, что угодно, закрывая глаза на разные мелочи, раздражавшие ее в Хейзл: бойкую придирчивость (няня лучше знает!), которая совсем не вязалась с ее миловидностью; то, что, когда никого не было рядом, она слишком вольно обращалась с Недом; дешевые духи, которыми она обливалась по выходным; несносную привычку повторять: «Будь я на вашем месте, миссис Уэлфорд…»
Строчки расплылись перед глазами Карен, когда она попыталась найти в книге то место, где остановилась. У нее мелькнула мысль присоединиться к сыну и Хейзл — просто чтобы освежиться… Как и подобает почтенной даме, она была в сплошном темно-зеленом купальнике в горошек, с юбочкой, прикрывающей верхнюю часть бедер.
Со вздохом откинувшись на спинку плетеного ротангового шезлонга, она увидела на террасе Дарлину, но на сей раз горничная направилась к дерновым ступеням, ведущим к берегу и в зону бассейна.
Нельзя сказать, что Карен предпочла бы сама заниматься воспитанием сына. Если временами она и чувствовала ностальгию по той простоте и свободе, в которых росла сама — когда ей разрешали без присмотра шастать по тенистым рощам и берегам хрустальных озер Полк-Каунти, — то ей хватало ума ни с кем не делиться своими переживаниями. Том ни за что бы этого не допустил, но его настоятельное требование нанять «добропорядочную» няню во многом объяснялось его сомнениями в моральной устойчивости Карен, в ее материнских способностях. Ей не хотелось наводить его на мысль, что она считает привилегированное детство Неда в Эджуотере далеко не идиллическим.
Сердце Карен забилось чуть быстрее, когда она увидела, что горничная с опаской пробежала сквозь строй водометов на газоне и потом, умерив шаг, свернула на тропинку к бассейну.
