— Не беспокойся, мы тебе что-нибудь подыщем. — Джо засмеялся. — Неду тоже. Какой у него размер?
Их диалог показался ей каким-то вымученным, у нее осталось от него ощущение déjà vu и смутная тревога или, может быть, грусть, которые ей не хотелось анализировать; но это быстро прошло.
Ей понравилась идея позавтракать вместе — впервые как одна семья, о чем она ему и сообщила. Настоящая семья, гордо возгласил Джо. Он крутил пленку с записями Вэна Моррисона, которую с воплями восторга откопал в фонотеке Хендрикса, состоявшей в основном из джаза и ширпотреба. Когда заиграла их любимая песня «Мойка окон», Джо врубил звук до упора и запел во весь голос, подстраиваясь под изменчивый ритм кельтского соула: «Мы увидимся, когда моя любовь расцветет. Не дай ей завянуть, детка, ведь я работяга… мойщик окон».
Эта музыка по-прежнему ласкала слух; там, где Джо видел победу в тексте, поющем хвалу простой, вольной жизни, Карен слышала иронию, но ничто не могло убить радостный дух старой песни, пришедшейся так кстати в это утро новой жизни.
Слезы навернулись на глаза Карен.
Надо же, они совершили полный оборот и вернулись на ту же нерегулируемую дорогу чуть ли не с одним долларом на двоих и какой-то бешеной радостью оттого, что никогда не знаешь, куда она приведет.
— Ты разбудишь ребенка, — сказала она, но Нед спал как сурок.
— Я не говорила тебе, что у него был револьвер? Он бы без колебаний пустил его в ход. — Карен произнесла это таким тихим, глухим шепотом, что Джо пришлось выключить музыку. — Иногда мне кажется, что он и правда собирался всех нас убить.
Джо наблюдал за желтым псом, трусившим вдоль шоссе под жарким солнцем.
— Вот ведь до чего они дошли. Том заплатил им, чтобы они тебя убили.
— Да? — Он продолжал смотреть вперед.
Еще секунда — и он догонит пса.
— Тогда в Овербеке, когда, после того как они ушли, я тебя не нашла… — Джо уловил в ее голосе дрожащие нотки, — я подумала, что ты с ними заодно. Подумала, что они, наверное, силой заставили тебя похитить Неда. Прости меня, Джо.
Превратившийся в точку в зеркале заднего вида, зверь перебежал на другую сторону шоссе и перескочил через ограждение. Джо ждал, когда на полосах параллельного шоссе, идущего на север, раздастся визг тормозов. Но все было тихо. Он открыл окно, чтобы впустить немного свежего воздуха.
— Можешь не извиняться, — сказал он. — Потому что это правда.
Ночью, на выезде с автострады Нью-Джерси, когда при виде очертаний Манхэттена к Карен вернулся страх преследования, Джо начал рассказывать ей свою версию событий. Тогда она не хотела его слушать. Она хотела только спать.
— Вчера днем, когда ты была на пляже, — продолжал он, полный решимости выложить все как на духу, — Виктор заезжал в коттедж. Ненадолго. Только чтобы сказать: «Либо вы нам помогаете, мистер Хейнс, либо мы выполняем контракт».
Он рассказал Карен об условиях «балканского» предложения Виктора, от которого невозможно было отказаться.
— Зачем ты вернулся в Овербек? — спросила она.
— Они велели привезти туда Неда.
— Ты не знал, что я была там.
— А ты как думаешь? Если бы я только знал… Черт, хотя, может, оно и к лучшему, что не знал.
Он увидел, что Карен нахмурилась. Она утверждала, а не спрашивала.
— Ты ничего не знал о том… о том, что они сделали с беднягой детективом.
Джо отрицательно покачал головой.
— Я слышала, как ты ходил наверху по квартире, пыталась тебя предупредить, только они… не дали мне это сделать.
Руки у нее дрожали. Он хотел успокоить ее, сказать, как сильно он ее любит, но момент был не тот.
— Мы должны были ждать в фургоне, — объяснил он. — Нед плакал не переставая, все спрашивал о тебе и об… ну, в общем, о Томе. Я забыл его «защитное» одеяльце.
— Да, — сказала она тихо, — я знаю.
— Представляешь, мы с ним впервые были вдвоем!
Она погладила его по щеке.
— Тебе еще много чему предстоит научиться.
— Я думал, что потерял тебя навсегда, малыш.
На какое-то время они умолкли. Потом Карен спросила:
— Что бы ты сделал? Я имею в виду, если бы Виктор получил выкуп и отдал тебе Неда.
— Послал бы тебе открытку из Рицвилла в Орегоне или еще из какого-нибудь захолустья. Это был бы шантаж. — Он улыбнулся ей в зеркало заднего вида. — Но мне показалось, есть шанс, что ты поймешь это иначе.
