Знаки расположения в женских интонациях прочитаны с ходу. Но не расслабляться!
Следующие пятнадцать минут ушли на то, чтобы запустить на полную мощность арсенал обольщения. Среди них — стандартные, свойственные мужчинам, независимо от места рождения, и те, что отличает знойный Восток. А первейшее среди них — преувеличение.
Брючина его фирменных слаксов, обтягивающей мускулистую икру, касается горячей женской голени.
«Йок! Приземление состоялось!»
А ведь ещё час назад он посчитал, что прыжок будет затяжным. Он даже покорился неизбежности провести вечер в обществе самого себя: новая знакомая безбожно запаздывала. Правда, когда заявилась, то рассыпалась в извинениях: дескать, встретила земляков, да и программа в отеле была интересная.
— Танец живота?
— Представление фаерщиков. Обожаю огонь…
— Да ты и сама как пламя, — вовремя нашёлся Ален. — Обжигаешь…
Она подняла бровки. Ещё что-то сделала с губками — он не мог определить — что, но мина вышла выразительная.
— Ты красивая…
Чувственно обведённые помадой губы сдвинулись в улыбке, а глаза спрашивали: «Ну и что дальше?»
Ален слегка, как бы ненароком, коснулся её запястья. И тут же зафиксировал лёгкое подёргиванье верхней губы. Момент исключительной важности.
— Пойдёмте танцевать! — предложила женщина. — Обожаю музыку. Она вливается прямо в кровь. Внутривенно.
Ален не понял последнего слова. Но с готовностью откликнулся на призыв. Белокурые локоны, повторяющие каждое движение тела, свидетельствовали в его пользу.
А спустя двадцать минут он уже проводит языком по металло-керамической дуге дамы, но не нащупывает ни одной межзубной щели.
И тут оживает мобильник. По правилам, сотрудники «Парадиза» находятся на связи круглосуточно. По сигналу аниматор догадывается, от кого звонок, и внутренне съёживается, как известная часть мужского тела после холодного душа.
«Чтоб тебе слюной захлебнуться!»
НОМЕР ВЛАДИМИРА САДОВОГО
В грудной клетке арабиста распускается алый кристаллический цветок, и его заострённо-ребристые лепестки ранят нежную изнанку рёбер.
В таких случаях важен превентивный удар. Например, поливка раствором иронии, смешанной с сарказмом. Но в этом методе умерщвления эроса Садовой ни разу не преуспел, ибо приступал к нему запоздало, когда «кристаллизация» завершалась.
За окном раздаётся голос муэдзина, призывавший правоверных к молитве.
Почему при этих звуках душа откликается тёплой волной узнавания, а не отторгает как чуждое уху? А что собственно говоря, он излагал накануне своему постоянному слушателю? — Мозг работает как компьютер на особых системных языках. Ими являются два — арабский и русский. Несмотря на то, что ноополе (аналог современного Интернета) и человеческое подсознание заблокированы, некоторые люди имеют доступ в это святое святых…
Получается, он — из их числа? Иначе почему так тянет туда — откуда звучит голос муэдзина.
Дабы остудить покрывшиеся испариной виски, Садовой выходит на прогулку.
С последним закатным лучом возникает ощущение: море набирает силу, словно ночь — его природный союзник. В этот миг на берегу с шорохом осыпаются песчаные замки. Воспоминания, точно лучи прожектора, проникают в хранилища памяти. Они выхватывают из темноты давние сцены — яркие, как иллюстрации в детской книжке.
Первая поездка за границу. Стажировка в Каире.
Экскурсия в Цитадель, где находится колодец библейского Иосифа. Со стены крепости виден Каир — старый и новый. Далее атласная лента Нила. Где-то там в сладостной дремоте зреют апельсины — изысканный, вожделенный десерт советского детства. А вот расчертившие небо пирамиды. И над всем — пыльный золотистый воздух. Его прорезает требовательный голос муэдзина. И на студента элитарного вуза веет чуждой, но такой таинственно-прекрасной жизнью!
Профессор очнулся от грёз. Ибо случилось невиданное: пошёл дождь. Он спрятался под кроной египетской акации.
…В корпусе напротив отворилась дверь. Показалась фигура в маске: открытый в немом вопле рот. Как на картине Мунка «Крик».
Человек замер, словно высеченный из камня. Затем перешагнул порог и повернул к лобби.
Послышался щелчок — дверь отворилась. На пороге нарисовалась мама Марыси. Она догнала «Вопящего» и попыталась всучить не то свитер, не то кардиган. Но маска отрицательно покачав головой, промычала:
