— И вести к Нему народ, — подхватил Аарон.
* * *
И с тех пор в течение очень длительного времени меня готовили к самой главной и самой ответственной стезе Израиля. Каждое утро после трапезы, любовно приготовленной бабушкой Елисаветой, я, облачившись в чистые одежды, шел в Скинию, где мудрейшие мужи — старейшины колен и священники — учили меня искусствам, без которых невозможно общение как с Господом, так и с простыми людьми.
Первые занятия со мной проводил сам Моисей. Даже рассказывая о самых простых вещах, он вызывал у меня одновременно чувства страха и благоговения. Он становился передо мной во весь свой могучий рост, в его руках сверкал драгоценными камнями посох, и голосом, который, казалось, проникал в самое сердце, пророк говорил мне о сотворении мира.
— В начале сотворил Бог небо и землю, — гремел Моисей. — Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет… И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь…[29]
Моисей говорил, и его завораживающий голос приковывал, повергая слушателя в восторг и ужас.
«Господи, — думал я тогда, — лишь бы он на меня не рассердился. Если он такой грозный в спокойствии, что будет, если он прогневается…»
Моисей говорил короткими, тяжеловесными и очень понятными фразами, и волосы у меня на голове вставали дыбом:
— И сотворил Бог человека по образу своему, по образу Божьему сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владетельствуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всякими животными, пресмыкающимися по земле…[30]
У меня в голове возникали мрачные картины: солнце закрыто тучами, холодный пронизывающий ветер, согнутые под тяжким бременем собственной вины Адам и Ева покидают рай. Они входят в грешную жизнь, полную опасностей и невзгод. Адам и Ева знают об этом, как знают и о том, что Господь забрал назад обещание вечной жизни. Теперь они смертны, и их смерть может наступить в любую минуту…
Моисей рассказывал мне историю еврейского народа, и я понимал, что такого учителя, как у меня, не будет больше ни у кого и никогда.
Моим образованием занимался и Аарон. Он также говорил со мной о том, как раньше жили люди, какие события запечатлелись в памяти народа…
Его медовый голос проникал ко мне под кожу, и я чувствовал, что опьянен рассказами деда. Я ясно видел перед собой то, о чем слышал от Аарона.
Передо мной безбрежное море. Яркое солнце освещает одинокий ковчег, лежащий днищем на единственном клочке высокой горы Арарат. На носу ковчега стоит белобородый старик Ной и смотрит вверх. И вот из облаков появляется точка. Она приближается, и Ной видит, что это голубь, выпущенный им несколько дней назад.
В клюве голубя — лист масличного дерева…
Аарон поведал мне много историй, которые я теперь рассказываю своим внукам и правнукам, и, надеюсь, те не забудут их поведать своим потомкам.
Кроме Моисея и Аарона, со мной занимались многие мудрые люди нашего стана. Но они не были вооружены божественным вдохновением, и их уроки не шли ни в какое сравнение с рассказами Аарона и Моисея.
— Когда у кого появится на коже тела его опухоль, или лишаи, или пятно, и на коже тела его сделается как бы язва проказы, то должно его привести к священнику, — говорил мне один из мудрецов. — Священник осмотрит язву на коже тела, и если волосы на язве изменились в белые, и язва оказывается углубленною в кожу тела его, то это язва проказы; священник, осмотрев его, объявит его нечистым… А если на коже тела его пятно белое, но оно не окажется углубленным в кожу, и волосы на нем не изменились в белые, то священник имеющего язву должен заключить на семь дней… В седьмой день священник осмотрит его, и если язва остается в своем виде и не распространяется язва по коже, то священник должен заключить его на другие семь дней…
