…— Этот, поссорившись, убил сына дяди своего.
— Пролитая кровь оскверняет землю, и очистить ее можно только кровью пролившего кровь. Но признался ли он в убийстве?
— Отпирается, но есть свидетель.
— В таком деле нужны два свидетеля, одного мало…
…— Это еще одна блудница.
— Еврейка?
— Да.
— Побить камнями, дабы истребить мерзость в Израиле…
…— Этот вырыл яму, но не закрыл ее досками, и в нее упала корова.
— Пусть заплатит хозяину цену коровы, а труп возьмет себе…
…— Этот — отец убийцы, зарезавшего целую семью. Сам убийца в страхе перед расплатой лишил себя жизни. Народ требует побить камнями того, кто произвел такое чудовище.
— Отец за сына, сын за отца не отвечает, каждый только за свое.
— Но разве не следует хоть как-то наказать отца за то, что плохо воспитал сына?
— Дети часто смотрят на родителей свысока и не желают внимать их наставлениям…
…— У этого вол забодал до смерти соседского вола.
— Пусть продадут живого вола и разделят пополам его цену. Также пусть разделят пополам тушу убитого. Погоди, был вол бодлив и вчера, и третьего дня?
— Да.
— Тогда хозяин виноват в том, что не стерег его. Пусть отдаст вола за вола, а убитого возьмет себе…
…— Этот женатый блудодействовал с этой замужней.
— Побить камнями обоих, дабы истребить мерзость в Израиле…
…— Этот украл овцу и заколол ее, чтобы накормить свое семейство. Общество просит за него, ибо он очень беден.
— Нельзя потворствовать бедняку, и нельзя отступать от правды, следуя за большинством…»
Все эти решения Моисей принимал единолично, ибо обладал непререкаемым авторитетом. Но, хотя работоспособности пророка могли позавидовать многие юноши, даже он не успевал рассудить всех.
Бабушка Елисавета, жена Аарона, не была столь знаменита в народе, как Мариам. Однако дома, среди родственников, ее любили, как никого в семье, ибо чаяниями Елисаветы дети и внуки воспитывались здоровыми и умными и каждый находил у нее утешение.
Очень часто на наши праздники бабушка Елисавета готовила такие блюда, что слава о них шла по всем коленам, и я до сих пор помню их сказочный вкус.
Когда бабушка начинала стряпать, вокруг нее всегда возникала невообразимая суета, беготня и спешка. Елисавета всегда боялась опоздать к началу праздничной трапезы или обделить кого-нибудь из гостей, которых обычно набиралось никак не меньше двух сотен. Несмотря на обилие помощников, почти все бабушка Елисавета делала сама.
— Где мед? — кричали из одного конца шатра. — Куда запропастился мед? Это, наверняка, проказник Финеес съел…
Заслышав столь несправедливые упреки в свой адрес, я старался скрыться подальше от взрослых.
— А орехи?.. У нас было полным-полно орехов…
— Кто-нибудь, порубите мелко яблоки. Неужели трудно порубить яблоки?
— Опять Авиуд утащил последнюю смокву. Пусть он сходит к соседям и попросит в долг…
И в такой суете бабушка Елисавета исхитрялась кормить гостей так, что попасть на праздники в наш дом считалось большой удачей.
Елисавета никогда не таила никаких секретов, но когда из тех же продуктов, тем же способом, что и бабушка, готовил кто-то другой — вкус блюда был совсем не тот. Почему это происходило, для меня до сих пор остается загадкой.
В детстве я очень любил сладкое блюдо, которое было очень похоже на глину и служило напоминанием о египетском рабстве и тяжких строительных работах в те же времена.
Для приготовления этого блюда бабушка брала мед, два яблока, полчашки орехов, одно райское яблоко и четверть чашки красного вина.
Она мелко рубила яблоки, растирала орехи в муку. Райское яблоко вместе с кожицей растирала, удалив косточки.
Затем добавляла мед и красное вино. А потом просила, чтобы кто-нибудь из родственников все это перемешал. Кстати, это единственная работа, которую Елисавета не боялась доверить посторонним…
Теперь, когда наш народ ведет оседлый образ жизни, строит кирпичные и глиняные дома, я часто вспоминаю время, когда мы жили в шатрах и каждый день готовились к новому переходу в пустыне.
Казалось бы, новая жизнь предполагает и новые яства. Но все осталось прежним; вот только мне очень не достает тех пирогов, что пекла на праздники бабушка Елисавета.
