В ночь перед битвой Моисей созвал у себя в шатре военачальников.
— Египтяне и евреи, — медленно произнес он, — от вас зависит судьба Египта и благополучие ваших семей. Мы должны обсудить план завтрашней битвы, которая станет решающей. У нас восемь египетских дивизий и две еврейских. Для меня нет различий между теми и другими. Сегодня вы — братья! Я верю в вашу храбрость. Но на всякий случай предупредите всех: позади ваших отрядов будут идти отборные воины, которые сурово накажут трусливых и нестойких духом. Каждому, кто вздумает бежать от сражения, будут перебиты голени.
После беседы Моисей встретился с еврейскими командирами и приказал им тайно от египтян собрать трофейное оружие на поле боя:
— Оно нам еще пригодится. Когда мы разобьем эфиоплян, подберите надежных людей, и пусть они, нагрузившись оружием, не дожидаясь египтян, отправятся в Гесем. Туда они войдут ночью, чтобы тщательно и не навлекая на себя подозрений, спрятать трофеи. После чего все на несколько лет должны забыть об их существовании.
Ранним утром эфиоплян разбудил чудовищный рев. Это сотни труб египтян возвестили о начавшейся битве под Мемфисом.
Первой в бой вступила дивизия конных лучников. Они вихрем пронеслись по лагерю эфиоплян, осыпая стрелами полусонных завоевателей. Пока те приходили в себя, лучники успели отойти на прежние места почти без потерь, ибо их загородили от эфиоплян тучи пыли, поднятые огненными конями наступавших.
Вслед за лучниками в сражение пошли отборные боевые колесницы, отливавшие на солнце золотом и серебром. Лучшие воины Египта, хорошо обученные и опытные, выпустили тысячи стрел в противника. Однако тот, придя в себя, сумел сосредоточить силы и завязать схватку, заставив отступить египетские войска.
Развернулась смертельная битва. Сверкали мечи, разносились стоны умирающих и воинственные кличи командиров.
Казалось, наступал конец света.
Исход битвы могли бы решить эфиопляне на верблюдах, вклинившиеся в строй египтян. Возникла паника.
Воины Моисея, побросав мечи, луки и стрелы, начали беспорядочно отходить под напором завоевателей. То тут, то там возникали мелкие схватки, как правило, заканчивавшиеся гибелью воинов Рамсеса.
И в тот момент, когда думалось, что эфиопляне одержат победу, на них двинулись три свежих отряда метателей копий.
— Ложная атака должна сделать схватку затяжной, — сказал Моисей свите. — Если мы заставим эфиоплян ввязаться в рукопашную, победа будет за нами!
Увидев идущих на них хорошо вооруженных бойцов, захватчики остановились в растерянности. Битва стала смертельной дракой обезумевших людей, стремящихся повергнуть врага любой ценой и любым оружием — мечом, копьем, стрелой, руками, зубами.
Как рассказывал мне дед, он знал одноглазого египтянина, который загрыз четверых кочевников, а еще трем вырвал кадык.
И вот, когда казалось, что не будет конца смертоубийству, из засады вылетела легкая конница израильтян. Ее командир упал как подкошенный, но это не остановило воинов.
Я познакомился с этим командиром, когда он, глубокий старик, любил рассказать, как потерял зубы в кровавом сражении. Камень из вражьей пращи влетел ему в рот, когда он громогласным кличем после молитвы возглашал: «Аллилуйя!». Камень выбил зубы, проскользнул в желудок, и только чудом да молитвами отважный воин остался жить.
Кажется, старик приходился нам дальним родственником.
Конница налетела на эфиоплян и обратила их в бегство. Они бежали, падали и умирали на чужой земле, проклиная день, когда вошли в пределы Египта.
Евреи и египтяне несколько дней преследовали остатки вражеской армии. Наконец та была оттеснена в главный город Эфиопии Саву, город неприступный, ибо обтекался с одной стороны Нилом, а с другой — реками Астап и Аставор.
Сава был огорожен огромной стеной и, помимо рек, защищался искусственными валами.
Войско Моисея, переправившись через Нил, остановилось у крепостных стен, не решаясь на штурм.
И тогда царь эфиоплян, устрашенный египетским войском и наслушавшись рассказов о его необычайном мужестве и стойкости, предложил Моисею в жены свою дочь-красавицу Фарбис, которая воспылала к нему горячей страстью.
