По тяжелому и изнурительному контракту с Парадизом, Леру прыгал круглый год, всюду, куда вывозил его хозяин. После блестящих выступлений в Москве Леру побывал в Петербурге, Киеве, Харькове, Одессе и других городах России, а затем перекочевал в Ригу.
Здесь парашютист трагически закончил свою жизнь.
На взморье у Эленбургского кургауза Леру совершал очередной прыжок.
Был пасмурный, ветреный день. Рваные, трепаные тучи неслись с моря, гонимые шквалистым ветром. Море штормовало.
По жестокому контракту, Леру должен был прыгать в любой день и в любом месте. Он вышел на площадку. Погода не сулила ничего хорошего, но Леру прошел сквозь толпу, как обычно, веселый и приветливый, и одному лишь человеку, его спутнику-аэронавту, теплая улыбка Леру показалась нервозной и беспокойной.
Леру взглянул на многотысячную толпу, требовательную толпу зрителей, и с беспокойством перевел взгляд на облака. Они неслись попрежнему суровые, рваные от шквалистого ветра.
Леру еще раз прошелся с тарелкой сквозь толпу и остановился перед раскачивающимся аэростатом.
Позади стоял Парадиз, довольный и веселый: сбор превысил ожидания антрепренера, публика тепло встретила Леру.
Парадиз хотел пожать руку Леру, но тот, полуобернувшись к хозяину, тихо спросил, глядя на небо:
— Прыгать?
— Что за вопрос, мосье Леру! — сказал Парадиз, указывая глазами на зрителей.
Леру отвернулся и стал натягивать перчатки. Раздалась команда.
На глазах у многотысячной толпы Леру поднялся на взморье у Эленбургского кургауза и, оторвавшись от шара, стал снижаться. Снос был рассчитан неверно. Леру пролетел предполагаемую посадочную площадку, ударился о скалу и вместе с парашютом упал в воду.
Местные рыбаки нашли труп парашютиста, когда антрепренер давал уже очередные представления в Петербурге, наняв себе другого смельчака. Леру был не одинок в своей тяжелой судьбе. Немало бесстрашных его предшественников, а позже и современников, разделили участь Леру, найдя свой конец или при очередном цирковом прыжке, или в безысходной нищете, поглотившей силы и последние гроши смельчаков.
Ронси и Сесар, Пленаро и Гордечио, новые и новые имена погибших смельчаков вписывались в историю парашютизма.
Некий Коккинг в 1834 году соорудил парашют с необычайно плоским, распертым куполом. Он рассчитывал, что уширенная плоскость парашюта увеличит подъемную силу и замедлит скорость спуска. Коккинг решил побить рекорд Гарнерена. Теоретическим предположениям Коккинга не суждено было подтвердиться. Поднявшись на высоту 1 000 метров, Коккинг оборвал связывающие стропы воздушного шара и вместе с парашютом начал стремительное падение к земле. Парашют начал скользить, скорость падения увеличилась — конструктор разбился насмерть.
Вслед за Коккингом история отмечает имя воздухоплавателя капитана Томаса Болдуина, родоначальника современных автоматических парашютов.
В 1880 году Болдуин совершил прыжок с аэростата и благополучно опустился на землю. Его парашют раскрывался автоматически. К узлу строп была прикреплена веревка, а второй ее конец привязывался к корзине воздушного шара. В момент прыжка веревка вытаскивала купол из ранца и обрывалась тяжестью тела парашютиста. От скорости падения парашют наполнялся воздухом и раскрывался.
Француз Капаццо изобрел парашют-рубашку. Эта рубашка покрывала шар и в момент катастрофы или потери газа наполнялась воздухом, задерживая приземление падавшего аэронавта. Опыты Капаццо удались, но его изобретению не суждено было получить признание.
Начало XX века ознаменовалось необычайно быстрым развитием авиации.
9 декабря 1903 года американцы братья Райт впервые в мире поднялись на аппарате тяжелее воздуха. Это была настоящая победа человечества. Райтовский самолет пролетел без посадки около 30 минут, со скоростью 90–95 километров в час.
Вскоре появились и другие конструкции аэропланов: Блерио, Ваузена, Гассена, Нортье и других.
Человек давно мечтал подняться в воздух, и вот наконец его мечта осуществилась. Осуществление ее стоило немалых жертв. Уже поднявшись в воздух, летчики гибли из-за несовершенства своих аппаратов, погребая себя под обломками машин. Отказывал примитивный мотор — и машина стремительно врезалась в землю; сдавали бензинопроводные трубы — и в воздухе мгновенно вспыхивал факел.
