Будильник ожидания оправдал – зазвенел вовремя.
Стоило Маме открыть глаза, как перед ней предстала незабываемая картина.
Тридцать три богатыря…
Вернее…
Оба младшеньких стояли возле ее кровати, полностью одетые.
И сообщали, что зубы они уже почистили и готовы к приему пищи.
Событие было экстранеординарное.
И впервые произошедшее в ее жизни.
Чтобы ее дети сами встали пораньше?
Да еще и Маму не будили?
Без словесных пинков, самостоятельно почистили зубы?
И без вопросов попросили кушать?
Вероятно, слон таки сбежал из сафари-парка и в лесу испустил последний вздох.
Маме даже на минутку показалось, что из открытого окна повеяло неприятно-трупным запахом.
Какой он на самом деле, Мама не знала, но предполагала, что пахнет он именно так.
Последние же слова Средненького, сообщившего Маме, что сейчас не шесть тридцать, а целых семь тридцать, еще больше вогнали ее в ступор.
Как же так?
Вот, на телефоне часы показывают совсем другое.
И будильник звенел тоже.
Решив проверить, кто прав, Мама подорвалась и понеслась в салон свериться с настенными часами.
Те действительно показывали полвосьмого.
Мама на этом не остановилась и сверилась со всеми ручными часами в своем доме.
Телефон проигрывал по всем фронтам.
Мама пригорюнилась.
Телефон ей нравился.
Хорошенький, белый с перламутром.
И даже трехлетний возраст маминого Галакси на фоне стремительно появляющихся новых моделей не менял ее любовь к нему.
Неужто «старичок» заглючил по старости лет, и придется его менять на более новую модель?
Вот так размышляя, как обустроит торжественные похороны своему любимчику, Мама в скоростном режиме покормила младшеньких и выпинала, с пожеланиями хорошего дня, в школу
Старшенький еще спал.
Мама, вздыхая, набодяжила себе большую чашку горячего какао с молоком и начала заливать собственное горе.
Когда за темно-коричневой гущей начало просматриваться донышко, уже почти бывший верный друг сообщил Маме об очередном смс-сообщении, полученном им.
Через минуту Мама влезала в настройки телефона, ругая телефонную компанию за «скорость» и «своевременность», свою несообразительность и любителей вносить поправки в законодательство.
Сообщение было не объемным. Но информативным.
Говорило оно о том, что в связи с поправками внесено изменение в даты перевода времени.
И телефоны со старой прошивкой, если будут стоять на автоматической смене времени, могут перевести время на час назад не тогда, когда надо.
Маме не писАлось.
Ну, вот вообще.
Совсем.
Никак.
Муз в этот день попался очень капризный.
И это ему было не так.
И то не этак.
То мозг недостаточно проснулся.
То, наоборот, излишне проголодался и нужно еще раз подкормить.
То слишком переел и, получив от сытого организма положительные посылы, захотел поспать.
То, поработав пять минут, понял, что сильно устал.
То…
И вот то.
И еще вот это.
Таких «то» мозг выдавал по сотне за минуту.
Глазки мамины медленно закрывались.
Но Муз не терял бдительности.
И все так же нашептывал полусонному мозгу.
Что вечер-то поздний.
Никто его, мозга, усилия не оценит.
Жертву не примет…
А вот если бы прилечь и с компьютером в обнимку, да книжечку почитать…
В общем, саботаж налицо.
Борьба между Музом и Мамой шла на равных.
Но Муз он на то и Муз.
Талантлив во всем.
Даже в плетении сонных чар.
хр…
Маме очень хотелось спать.
Сильно-сильно.
Можно сказать, до невозможности.
Но, как и всегда, это было практически невыполнимо.
Сначала Мама долго готовила, потому что уже завтра надо было опять садиться за стол.
Потом долго бродила и страдала от того, что сейчас не имеет возможности перезвонить Старшенькому и спросить, как у него дела.
Тоже головная боль – на всю ночь с друзьями умотал к Стене Плача на последнее чтение в этом году «Слихот».
Потом, когда Мама, уже немного забыв о переживаниях, практически отключилась, пришел Средненький и, скорчив несчастную мордочку, сообщил, что вот никак больше без мамы спать не может.
Мама практически спящая, хоть это и не в ее правилах, ничего не сказала – просто подняла край одеяла.
Куда шустро ввинтился маленький нытик.
Очередное пробуждение произошло через полчаса, когда в мамину спальню просочился Младшенький, потребовав и себе кусок «счастья» на маминой кровати с маминым же одеялом.
