Был он коренаст и ловок, и окружающих удивлял своей подвижностью и отменным здоровьем. И был он жизнерадостен и радушен с людьми настолько, что Игорю впавшему от собственного перевода в стойкую депрессию временами становилось за самого себя стыдно. Лицо же у Климова было слегка отпугивающим, малоподвижным и широкоскулым с тяжелым, квадратным подбородком и мощными надбровными дугами, сломанным приплюснутым носом и темными живыми глазами в щелочке между век. Носил Климов щеточку усов и время от времени не брился по неделе, от чего становился похож на форменного бандита. Тем более не вязался с этакой внешностью голос мягкий и быстрый с легким южным акцентом.
В одном кабинете они работали чуть больше года. Друзьями за это время не стали, не стали и товарищами, и дистанция между ними сохранилась та же что и в первый день знакомства. У каждого была своя работа, это во-первых. А во-вторых, такой матерый волчище как Климов… Впрочем, хватит и первого. По крайней мере, Игорь свою позицию в тайном промысле соглядатая объяснял этим и радовать кураторов не собирался. Есть-таки есть что-то выше нас, оставшись наедине, бормотал под нос как молитву, хотя прекрасно понимал, что именно эту позу ему в итоге не простят. Что же я педераст какой или в карты проигрался, чтобы впутывать меня в такую мерзопакостную муть?
Но жизнь неумолимо гоняла его по замкнутому кругу. Обстоятельства как пробку из воды выталкивали из той ниши, в которой он пытался свою жизнь обустраивать.
Климов же то ли как более опытный, то ли по какой-то другой причине относился к своему положению как к должному и Игорю ни разу не дал понять, что осведомлен о его роли. И похоже не был опечален тем, что его собственная жизнь явно пошла под уклон.
- Что ни говори,- наконец сказал он, отвлекшись от созерцания улицы,- а все же остались на Руси умные мужики. Как ни оболванивают нас, как ни переучивают, как ни перекручивают…- Он осекся и выбросил окурок в открытую форточку.
На его столе лежал бумажный сверток со сдобой и пачка печенья.
Игорь включил чайник, сел за свой стол и закурил. Говорить ему не хотелось. А хотелось просиживать в тиши кабинета штаны и абсолютно ничего не делать. Просидеть так всю жизнь и спокойно помереть на рабочем месте. Он потер глаза и незаметно покачал головой. Ну ладно, думал он, хорошо. Но ведь это их разборки. Он прекрасно понимал, что в этой игре не выиграет ничегошеньки. И что рано или поздно, но его все равно спишут со счетов. Отвесят под зад пинка, и пробежит он на передних лапках, задравши седалище вот от этого окна и до самого крыльца. Потом встанет уже на задние лапки и утрется грязноватым придорожным снегом. Вот так вот и утрусь, подумал он и потер лицо.
Незаметно закипел чайник. Климов после тирады не произнес ни слова. Он пересел с подоконника за стол, сидел теперь и перебирал бумаги.
В чайнике забулькало. Игорь пошарил в ящике стола, вытащил початую пачку чая и бросил в кипящую воду горсть заварки.
- Они маринуют не только меня,- неожиданно изрек Климов.- Тебе они тоже кислород перекрыли.
- Я знаю,- машинально откликнулся Игорь и вздрогнул.
- Эти твари не помнят добра. У них нет чувства долга… Ни-ка-ко-го!- Климов посмотрел на него в упор, и этот взгляд не сулил ничего хорошего.- Так что не заблуждайся насчет выгоды, которую тебе посулили.
- А я не заблуждаюсь,- Игорь снова закурил.
- Это хорошо,- пробормотал Климов и произнес в полный голос, но уже совсем другим тоном:- Давай, что ли, чайку попьем?! В такую погоду нет ничего лучше стакана крепкого горячего чая!
Со стороны он напоминал крокодила, который медленно заглатывает теленка: глазенки бесстрастно поблескивают, только в их темной глубине вспыхивают тусклые искры. И только сейчас он был самим собой - им даже "эти твари" подавились. И не смотря ни на что, он был жив и здоров.
- Пришло время нам объясниться,- сказал Климов, наливая густой, красноватый чай в стаканы.- Баба моя такой чай парёнками называет,- с улыбкой пояснил он.- А мне нравится. Всю жизнь такой пью.
Уследить за ним было трудно.
- Прямо здесь объясняться будем?- Спросил Игорь.
