Автор лихорадочно прикидывал.
— Но ведь «Ложная слепота» Питера Уоттса продавалась? — нашёлся он.
— Во-от! Начинаете соображать, — возликовал Дима. — А могла бы продаваться лучше. Такое название там не к месту вообще-то. Можно было сделать точней и привлекательней.
— Кто ещё? — мрачно спросил Игорь Престолов.
— Чук Паланюк со своим «Удушьем». Такие названия, как черви на трупе. Помогают определить порченый продукт разума. Теоретически, книгу такую вроде бы можно читать, но нормальному человеку почему-то не хочется. Если он здоровый разумом, конечно. Отвращение есть осознанное пищевое неприятие. Эта сильная эмоция помогала не отравиться тухлятиной, а неразборчивые дохли раньше, чем успевали размножиться. Не все, конечно. До сих пор встречаются мутанты, которых тянет на «Мать уродов» Ги де Мопассана, но вы избегайте отпугивающих названий. Они из категории вещей умозрительных, но человек настолько разумен, что переносит санитарно-гигиенические мероприятия в категорию моральных оценок.
Априорная готовность внимать застывала у автора на лице под тирадой брезгливого Димы.
— Что теперь будем делать? — мрачно спросил он.
— Подумаем и придумаем хорошее название, от которого читатели не будут плеваться.
— Контрапункты смыслов и диссонирующие созвучия аллегорий шествуют мерной аккордной поступью в бездну забвения? — с обречённостью в голосе спросил Игорь Престолов, о музыкальном образовании которого интернет не говорил ни слова.
«Тупорылый фэндом!» — заскрипел зубами обманутый в лучших чаяниях криминальный корреспондент.
— Да, куда-то туда, — легко положил на чувства покладистого автора Дима. — Читателям они не нужны, а, кому нужны, те прочтут книгу, всё найдут и поймут. Главное, чтобы они книгу открыли, а для этого купили.
— Давайте, подумаем, — смирился писатель. — Что вы предлагаете?
— Вы — автор, вам решать, — Дима долго проработал в издательстве и умел сбрасывать с себя ответственность.
Игорь Престолов долго смотрел в пол.
— Книга непростая, — наконец молвил он. — Хоть и увлекательная, но сложная… — он помолчал. — Тем не менее, повествует о красоте мира, несмотря на его кажущуюся жестокость и кровопролитие… С казнями и… — выдавил он. — Мракобесием…
— И? — поощрительным тоном подтолкнул редактор.
— Но сила духа и душевная красота всё равно побеждают в конце! — автор был готов пасть.
— Ну, же! Ну!
— Я предлагаю назвать «Сложная лепота».
Куда уходят мечты? Головной мозг человека при напряжённой работе использует до четверти всей энергии организма, то есть двадцать пять процентов поступившей в кишечник пищи. Но он столько же выделяет! Это логично и физиологично. Если он съел, значит, он выделит. От этого никуда не деться. Организм подобен трубе. В одну дырку человек засовывает вкусняшки, из другого конца выпадают продукты переработки мысли. Таким образом, в особо напряжённый период интеллектуальной активности до четверти высранного дерьма является продуктами метаболизма головного мозга.
«Куда уходят мечты? — задумался Алексей, глядя в монитор. — Почему ушедшие мечты так дурно пахнут?» Он не находил ободряющего ответа, но приходил к выводу, что непригодные мечты изначально были дрянные.
Также Астролягов понимал, что чем больше человек думает, тем больше он выделяет.
Оттого великие мыслители, философы и творчески люди такие токсичные.
Алексей скучал на работе, осваивая дрянной самотёк. За каждую рукопись надо было отчитываться перед Игорем короткой рецензией. Внутреннюю рецензию автору не показывали, чтобы не огорчать его правдой. Для автора требовалось написать отдельное письмо. Астролягову было не жалко. После прочтения рукописи часто хотелось высказаться. Бурная мыслительная деятельность, порождённая художественной литературой низкого качества, приносила свои плоды.
«Об этом ли я мечтал? — думал он. — И куда что делось?»
— Зачем? — пробормотал он, когда его окликнули.
— Лёша! Ау!
— Почему? — еле слышно вздохнул он.
— Ты чего такой смурной? — Игорь Тантлевский пытался достучаться не в первый раз и настойчиво хотел получить что-то.
Астролягов оторвался от рукописи и посмотрел на него.
