***
- Просыпайся, твоя очередь, - прошептал Эзмел, тряся Хасла за плечо.
Молодой охотник не спал уже некоторое время, с того момента, как рыбак решил его разбудить, но лежал с закрытыми глазами, пытаясь хоть на пару секунд задержаться в той сладостной дрёме, в которой ему грезились Мирека без платья в его кровати. Странно, но Хасл всегда просыпался в тот момент, когда что-то вот-вот могло помешать его сну, без разницы, будто то Микке, решивший сыграть с ним шутку, или птица, собирающаяся через секунду шумно взлететь. Об этой его особенности знал только отец. Вернее, благодаря отцу о ней не знал никто: когда Хасл рассказал ему о своей манере пробуждаться, он строго запретил говорить об этом кому бы то ни было.
- Большую часть времени ты среди друзей, - пояснил отец. - Но когда-нибудь может оказаться так, что рядом окажется враг, и, возможно, он решит подстроить тебе ловушку во сне или вообще попробует убить, и ему будет невдомёк, что ты уже не спишь и готовишь ловушку ему.
Пока никто убивать Хасла не пытался, но совета отца он никогда не забывал.
- Кого ещё будить? - шёпотом спросил он, зевая. Время, кажется, уже перевалило за полночь, значит, он спал часа четыре.
- Никого. Мне сегодня не спиться. С возрастом после волнений засыпать становится всё сложнее.
- А.
Охотник и старик уселись у пустого дверного проёма приютившей их развалюхи.
- Кажется, что совсем не хочешь спать, а назавтра весь день мучаешься. - Эзмел какое-то время помолчал, а после горько усмехнулся. - Но, возможно, завтра нам придётся позвать Друга, и, если наступит моя очередь, спать мне больше никогда не придётся.
- Никто не знает, что бывает с теми, кого уводил Друг.
- Кроме того, что они никогда не возвращаются.
Теперь настала очередь горько усмехаться Хаслу.
- Наверное, поэтому мой отец плакал, валялся у него в коленях и просил пощадить.
Какое-то время Эзмел молчал, но после паузы всё же осторожно произнёс:
- Думаешь, лучше бы он взбесился, как Ульме?
- Ульме был трусом, всегда. Мой отец - нет. К тому же, Ульме даже не дождался прихода Учителя.
- Я видел людей, которые вели себя и похуже, когда Учитель призывал их. Один даже пытался напасть на него, но это было очень давно, двадцать три года назад.
- Не скажу, что это меня сильно успокоило.
- Тебя и не должно. Это был твой дед.
- Никому об этом не рассказывай.
- Я и не рассказываю. Ни я, ни Хоркле, ни Викле. Друг, определённо, благо для нас, людей, без него нас давным-давно пожрал бы Серый Зверь, или какое-нибудь древнее зло вырвалось бы из Бергатта, и кто знает, что ещё могло остаться в Шранкте. Но, на самом деле, никому не хочется уходить с Другом. Здесь слишком много дел - дети, внуки, работа, друзья... те, что не успели уйти. Тебе проще, ты молод, те, кто ушли, для тебя лишь полузнакомые старики.
Хасл не знал, что ответить, поэтому промолчал, так ему всегда советовал отец. Но ночь была слишком тихой и спокойной, а его гнело любопытство.
- Ты говорил, что отец с Викле поссорились из-за женщины.
- Зря я это сказал, - прямо ответил Эзмел. - Но раз я уже проболтался об этом, а ты спрашиваешь, я должен всё рассказать до конца. Слушай, и думай, как бы не сделать так же плохо.
Твой отец старше Викле на четыре года, но так уж вышло, что им нравилась одна девушка, а она была ещё на год младше Викле. Варл уже тогда был умным и удачливым человеком, я, откровенно говоря, тогда разве в рот ему не смотрел, да и многие из молодых - тоже. Но когда дело доходило до Миреки, ему как будто мозги отшибало. Потому что сама она отвечала на ухаживания Викле, а от отца твоего не приняла ни одного подарка. Ему это очень сильно не нравилось, а Викле, которого как хуторянина и так никто не любил, ему не нравился ещё больше.
Хорошо это кончиться не могло. Оно и не кончилось. Не знаю точно, как было дело, знаю только итог. Твой дед, кстати, тоже Хасл, и родители девки сговорились выдать её замуж за Варла, чтобы та не ушла на хутор. На следующий день после третьего Йоля кто-то так отлупил Викле, что тот на сватанья не появился, а Варл насильно взял в жёны Миреку. Через четыре дня бедняжка повесилась. На отца твоего потом ещё года два страшно было смотреть, как он переживал... но случилось и ещё кое-что.
