Томас.
Я долго собиралась с духом, чтобы начат этот разговор, потому что не знаю с чего начать. И, наверное, я начну с того, что скажу тебе, как сильно я любила тебя.
Я любила тебя, Том. И порой эта любовь пугала меня. Я полностью растворялась в тебе и не могла понять, где заканчиваюсь я, и начинаешься ты. Ты был для меня всем: другом, возлюбленным, защитником, миром, воздухом и небом.
Ты был для меня мной.
Я дышала тобой. Мое сердце билось внутри тебя.
Только сейчас я осознаю, как это ненормально, ограничивать свой мир одним человеком. Кажется, словно я жила в страхе, ожидая момента, когда ты уйдешь от меня.
Страшнее чем любить и потерять - жить в ожидании потери. Когда ты во всем ищешь подвох. Пытаешься подловить любимого на лжи. Ищешь несуществующие предпосылки к расставанию.
Я боялась тебя потерять.
Боялась, что без тебя в моей жизни ничего не останется. Но теперь я боюсь провести в этом страхе всю свою жизнь.
Этот страх сковывал меня на протяжении стольких лет, и только сейчас я наконец-то почувствовала себя свободной.
Не красиво заканчивать нашу историю с помощью письма, но если я увижу тебя - то не осмелюсь уйти.
Ты подарил мне самые лучшие и в тоже время самые худшие моменты в моей жизни.
Прошу, не ограничивай мой мир только собой. Отпустив меня, ты сам получишь заслуженную свободу. Мы слишком долго дышали друг другом и практически задохнулись. Постоянные ссоры перекрывали мне воздух, заставляя терять сознание. И только теперь, находясь в этом городе, я научилась жить и дышать без тебя.
Я верю, что однажды и ты научишься этому.
С любовью, Эстер.
Томас ушел. Ободряюще сжав на прощание мое плечо. Этим небольшим жестом он показал мне, что не держит на меня зла. Несмотря на то, что я была тем самым гонцом, принесшим дурные вести. Хотя, он и так знал, чем все закончится.
А я все никак не могла отделаться от одной мысли: как такая прекрасная вещь, как любовь, может приносить столько невыносимой боли? И зачем люди идут на это, заранее зная, что эта война будет проиграна?
Кажется, что если не любить никого, то и жить проще. Никто не разобьет твое сердце. Никто не будет трепать твои нервы, заставляя без конца волноваться. Никто не принесет тебе завтрак в постель и из-за спешки не забудет добавить сахара в твою кружку кофе. Никто не спросит: «А что тебе снилось?», «Тебе холодно?» или «О чем твои мысли?».
Кажется, что если не любить, то и жить проще...
Нет.
Если не любить, то проще совсем уж не жить.
Глава 19
КАЙЛ
Сегодняшним вечером в доме Вудбери состоится очередная вечеринка. «Подснежник», они празднуют его каждый год, в первую субботу марта. Паршивые традиции в паршивой семейке, частью, которой когда-то была моя Эмили. Не знаю, зачем я постоянно напоминаю себе об этом.
Эмили волнуется, так как сегодня она должна будет как можно больше общаться с Алексом, пока Даниэль будет отвлекать стервозную Нору. Эта дамочка только ему будет по зубам, никто другой просто не справится с таким количеством яда.
Если я похож на сдувшийся шарик, то Эмс, словно зайчик на батарейках, суетится весь день и не может найти себе место. В доме Уорнеров слишком шумно, мне пришлось вернуться домой, чтобы хоть немного выспаться перед долгой и тяжелой ночью.
Чтобы избежать сюрпризов и непредвиденных поворотов, нам пришлось придумать не просто план, а целую систему действий. На это у нас ушел целый месяц. Мы потеряли большой промежуток времени, только на то, чтобы обычный придумать план. Улитки передвигаются быстрее, чем мы думаем. Если так и дальше пойдет, то мы провалим все, даже не дойдя до середины.
Не успел я и глаза сомкнуть, как в квартире раздался дверной звонок. Я начинаю ненавидеть подобные ситуации. В прошлый раз, когда дверной звонок застал меня врасплох – пропала Мия. Надеюсь, сегодня кто-то принес добрые вести.
Внизу намного прохладнее, чем на втором этаже. Эмс открыла окно перед уходом, а вернувшись, я забыл его закрыть.
Дверной звонок проорал еще несколько раз.
– Да иду я, иду. – Пробубнил я в полный голос, потирая еще сонные глаза. – Незачем так трезвонить.
На пороге стоял гость, которого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Сердце мое болезненно сжалось при виде родного лица.
