Вот, а яйцо как раз граничит с отвратительным, как ты его ни вскрывай. Неделю назад бью яйцо, а на сковородку плюхается ярко-красный зародыш цыпленка -- и с тех самых пор яйца я только варю, а кроме этого -- смотрю их на свет. Если через него свет проходит, то можно сказать, что с яйцом что-то не так.
Rien ne va plus(102). По кругу, по кругу шарик бежит.
Ich sterbe(103). Их забрили в солдаты. Несколько цыпляток. Жить только так... плодородному яйцу, чтобы не случилось.
Стаканус... анус.
Бутыль... Аристотыль.
-- Ему впарили по-гречески(104).
Рифмующийся слэнг кокни -- сообщить, что лохов лопатник уже в жопнике. Смешно, правда? Сам лох, правда, так не считает. Он думает, что ему крупно повезет, если выберется оттуда и свою задницу невредимой сохранит.
Пестрая кошка слизывает крошки тоста с голубой тарелки (все пестрые -девочки... почти все), смакуя соль и масло. Я отодвигаю недоеденные вареные яйца (два) от нее подальше.
Подрумяню себе свежий тост попозже, съесть с яйцами... запасаюсь ошметками голода.
Голод старика драгоценен.
Меня разбудил взрыв сразу за моими ягодицами. Взрыв снаружи. Просыпаюсь у себя в комнате, у себя в постели, сильно перепугавшись, пытаюсь собраться перед вражеской атакой. Но я не знаю, откуда она последует и как мне себя защитить. Вероятно (решаю я) тем, чтобы не принимать никакой оборонительной позиции. Я отчего-то знаю, что пистолет, который у меня всегда под рукой -- "Смит-и-Вессон" 38-й особый, -- окажется бестолку.
Затем я просыпаюсь. Страх испарился, угрозы больше нет. Что и почему? Потом вспоминаю, что недавно читал о Уилли Биоффе, который давал показания в расследовании по делу о вымогательстве, совершенном союзом кинематографистов. Уилли приводил этот шмон в исполнение и продался, дав показания против таких выдающихся личностей, как Фрэнк Нитти ("Официант"), Джио Нос Вишенкой и прочих того же калибра. Десять лет он прожил счастливо в Фениксе под фамилией Нельсон. А потом однажды утром сел в свой пикап и легонько нажал на стартер своими коротенькими толстенькими ножками, которые упокоились на лужайке в некотором отдалении от того, что осталось от грузовичка и самого Вилли Биоффа.
Но я же не Уилли Биофф, несмотря на похожие инициалы... зачем кому-то подкладывать мне под задницу бомбу? Кажется, кто-то или что-то проводит тут какую-то аналогию. Наверное, мы все во всем виноваты.
Несколько снов с поездками на большой скорости в опасных условиях, обычно -- в автомобиле. В таких снах мне физически страшно. За рулем всегда кто-то другой. В машинах водитель -- мой отец. Соотносится, я полагаю, с отчаянной гонкой сперматозоидов к проникновению в поджидающее их яйцо.
Дорога, прорезанная сквозь густой подлесок, дорога составлена из расколотых вдоль бревен, горбылями прибитых к раме. Если смотреть на север, то деревья слева с дорогой заподлицо, точно их сбрили топором. Впереди -просека. Место действия -- северная Канада, Аляска, Сибирь; впереди -озеро. Идет дождь, по краям дороги и впереди -- лужи.
Я -- в машине, и за рулем -- мой отец. Кажется, я полулежу, опираясь головой о плечи отца сзади. Такие дороги, все покрытые жидкой глиной, -скользкие, словно смазанная жиром трава, и я говорю с заднего сиденья:
-- Пап! Прошу тебя -- помедленнее!
Сон много лет назад: в машине, катимся кубарем с дороги, и я вылетаю из своего тела без боли и парю над местом аварии.
Четверг. Для меня -- зловещее совпадение, поскольку я родился 5 февраля 1914 года, а это был четверг. 17 сентября для меня тоже особая дата. Произвольно, но значимо, с потенциалом как для удачи, так и для неудачи.
Было 8 утра, когда я выехал из дому в Лоуренсе с Майклом Эмертоном за рулем своего "БМВ". Дождь хлещет как из ведра, все небо затянуто серо-желтой пеленой. Проезжаем будку сборщика дорожной подати и озеро в карьере, скорость -- 65 миль в час. Тут дождь припускает еще сильнее -так, что дальше капота нашего "БМВ" ничего не видать, и я знаю и начинаю говорить:
-- Христа ради, Майкл, притормози и съедь на обочину, -- и тут машина идет по воде юзом, как гидросамолет, врезается в ограждение, скользит через все шоссе и прямо в кювет. Стоп!
