Человек с автоматом смотрел мимо Модести невидящим взглядом. Автомат качнулся, и сам он тоже подался вперед, словно надрубленное дерево, которое вот-вот упадет. Модести быстро шагнула к нему и выхватила автомат, а его недавний владелец рухнул на пол ничком. Под его лопаткой, где уже расплывалось алое пятно, торчал второй нож Вилли.
Какое-то время в комнате царило безмолвие. Модести стояла, прислушиваясь. У дверей застыл Вилли в той же позе. Он тоже навострил уши. Затем он выпрямился и расслабился. Модести положила автомат на пол и тоже перевела дух.
— У меня по дороге возникла проблема, — сказала она, кивая в сторону окна. — Появился один тип, но твоя помада действует отлично.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал Вилли, выдергивая нож из шеи одного из охранников. — Когда я вошел, они оба кинулись к окну. Болваны… — Он наклонился, вытащил второй нож, вытер его о куртку бородатого, потом положил оба ножа в ножны и вышел на балкон.
Модести подняла револьвер, лежавший рядом с трупом. Это был «кольт-питон» тридцать восьмого калибра с четырехдюймовым стволом. Она поставила револьвер на предохранитель, удостоверилась, что во всех цилиндрах есть патроны, и засунула его в петлю у себя на поясе.
Тут в проеме балкона появился Вилли. Он втащил за плечи тело смуглолицего и бросил его рядом с остальными.
— Этот дышит, — сказал он, вопросительно поглядев на нее.
— Ладно, пусть благодарит судьбу, — сказала она. — Затычки сделают свое дело. — Она вытащила цилиндрик, извлекла из него затычки и запихала их в ноздри смуглолицего. На столе Габриэля стояли два длинных металлических ящика с алмазами. Вилли взял один за рукоятку, приподнял, проверяя вес.
— Да тут килограммов пятьдесят, — сказал он. — Но я могу оттащить его сам.
— К сожалению, я не берусь повторить твой подвиг со вторым ящиком, — усмехнулась Модести. — По крайней мере, мне не протащить его две мили. Все равно двух ходок не избежать. Мы оттащим первый ящик так далеко, как это получится за двадцать минут, потом придем за вторым. На это уйдет, скажем, пятьдесят минут. Если повезет, они окажутся поближе к воде, когда появится смена и начнется карнавал.
— О’кей, Модести, я оттащу этот за монастырь, а ты будешь меня прикрывать.
— Хорошо. — Она вытащила кольт, а Вилли взгромоздил ящик на плечо и шагнул к двери. Они прошли сначала по широкому коридору, затем оказались в лабиринте узких коридорчиков, где уже побывали в качестве пленных.
Длинная галерея, где велись реставрационно-строительные работы, освещалась одной-единственной лампой. Пустая церковь внизу казалась огромным черным колодцем. Они осторожно пробирались через весь этот хаос строительных материалов и инструментов. Модести остановилась у массивного чана, там, где часть ограды была снята.
— В кухне охранник, — сказала она Вилли. — Когда приблизимся, убери его, как ты умеешь. Пока есть хоть малейшая возможность не шуметь, я не хочу пускать в ход огнестрельное оружие.
— Ладно.
Вдруг Модести застыла, уставясь куда-то мимо Вилли.
— Ну и что? — спросила миссис Фозергилл. Свет лампы падал на ее светлую короткую шевелюру. Она стояла в шести шагах от них, просунув большие пальцы в петли для ремня своих мятых брюк. Маленькие глазки возбужденно горели, нижняя губа отвисла. У нее не было оружия.
Вилли медленно повернулся к ней, по-прежнему держа на плече ящик. Он проклинал себя за то, что положил его не на то плечо. Сейчас у него, как назло, была свободна левая рука, а ножи хранились с левой стороны. Поэтому никак нельзя было быстро вытащить один из них и пустить в ход.
Миссис Фозергилл смотрела на Модести.
— Один выстрел, и вы сгорели, цыплятки! — спокойно напомнила она. — Мы уже будем не одни. И не шевелиться! А то я умею кричать, как пароходная сирена.
Модести опустила револьвер.
— Но ты не кричишь, — заметила она. — Чего же ты тогда хочешь?
Миссис Фозергилл медленно облизала языком свои мокрые губы. Глаза ее горели.
— Тебя, — сказала она с усмешкой, — тогда у тебя появится шанс. И мне не попадет от Габриэля.
Не спуская глаз с миссис Фозергилл, Модести тронула Вилли за рукав.
