Они вернулись к матрасу. Вилли извлек отвертку и вольтметр, а Модести — моток двойного провода. Затем она остановилась под лампой, широко расставив ноги. Вилли поднырнул под нее, потом выпрямился, приподняв ее на своих плечах. Она разделила провода лампочки и провела подсоединение.
— Готово, — сказала она.
Вилли подсоединил второй конец к вольтметру.
— Сто двадцать, — доложил он, глядя на стрелку. — Годится. — Затем он убрал вольтметр, опустил Модести на пол, подошел к передатчику и подсоединил его к сети. Внутри загорелась крошечная контрольная лампочка.
— Работает, — сказал Вилли и, посмотрев в окно, добавил: — С такой антенной они запросто нас обнаружат.
Майор Язерли пробудился от дремы и взял трубку.
— Да, — сказал он по-английски.
Таррант стоял у стола, уставившись на расстеленную карту с чувством полной беспомощности, охватывавшим его за последний час раз десять.
Рядом с картой лежали блокнот и карандаш. Вокруг пестрели вырванные листочки. На них были рисунки — женская рука с сигаретой, женская нога в туфле, потом обнаженное плечо и рука. Таррант догадался, что все это — наброски Модести Блейз. Были там и Другие зарисовки — вариации на одну тему — часть лица, щека и линия плеча — от уха до плеча. Казалось, художник пытается уловить какую-то непослушную линию, которая решительно ему не дается.
Хаган оседлал стул, уронив подбородок на сложенные на спинке руки. Он смотрел куда-то в стену.
Майор Язерли сказал:
— Это из вашего посольства. Из Бейрута передают координаты. — Он стал записывать какие-то цифры на листке.
Внезапно с лица Хагана исчезло отсутствующее выражение, и он бесшумно встал. Таррант подумал, что сейчас он напоминает бомбу с часовым механизмом, которая вот-вот должна взорваться.
— Боже милостивый, — воскликнул Хаган, — неужели они сумели наладить передатчик?!
— Вот, — равнодушно сказал майор.
Хаган схватил листок и подошел к карте. Бормоча себе под нос цифры, он взял линейку и провел черту от Бейрута на запад. Снова зазвонил телефон. На сей раз майор отозвался по-арабски. Хаган подошел к нему, глядя, как он опять записывает цифры.
— Из штаба египетских ВВС, — пояснил майор, передавая листок Хагану. Второй пеленг указывал направление на северо-северо-запад от Порт-Саида и пересекался с первой линией в восьмидесяти милях юго-западнее Кипра.
— Как это они ухитрились подать сигнал с моря? — удивленно спросил Таррант.
— Это не море. Там есть маленький островок. Называется Калитос. Вам про него что-нибудь известно?
— Первый раз слышу. Надо навести справки в посольстве. — Тут снова зазвонил телефон.
— Это опять из вашего посольства, — сказал майор. — Теперь передали координаты с Кипра.
— Спасибо. — Таррант взял листок, передал Хагану. — Я могу с ними поговорить?
Хаган проверил новые данные. Все совпадало. Тем временем Таррант говорил в трубку:
— Да. Остров Калитос. Я хочу знать, кому он принадлежит. Ну так пойдите и проверьте. — Возникла долгая пауза на несколько минут. Затем: — Ах, вот как? Значит, вот где наши друзья? Нет, пока нет смысла информировать Лондон, потому как я точно не знаю, что там происходит. А теперь слушайте внимательно: вам придется пойти разбудить посла.
Хаган обратился к карте и начал измерять расстояния. Итак, Габриэль находится на Калитосе со своими пленниками. До Калитоса можно добраться с британской базы на Кипре за четыре-пять часов. Но сколько уйдет времени на то, чтобы организовать операцию? Он вспомнил, каков порядок продвижения по государственным инстанциям, и почувствовал отчаяние.
Таррант тем временем положил трубку и сказал:
— Калитос принадлежит Турции. На острове нет ничего, только монастырь, которому триста пятьдесят лет, и несколько десятков монахов. И конечно же там нет аэродрома. Чтобы отправить туда военный катер, нужно получить разрешение от турецкого правительства. Не исключено, что, когда они узнают расклад, то сами сделают все, что нужно, от нашего имени. Сейчас разбудят нашего посла, и он займется этим. Если повезет, в течение суток что-то может сдвинуться с места.
— Плохо, черт возьми, — буркнул Хаган. Его лицо потемнело от ярости. — Модести и Вилли дали о себе знать, значит, они приступили к действиям. Они не могут сидеть и ждать у моря погоды. А в одиночку им не справиться. Господи, сутки! Это же слишком долго!
