— Ничего подобного, — коротко отозвалась она.
— Но вы же не собираетесь просить его содействия в этой операции? — осведомился Таррант.
— Пока что я не знаю, о чем идет речь, — ответила Модести и замолчала. Таррант не счел нужным развивать далее эту тему.
Если Модести и впрямь согласится им помочь, полагал он, вряд ли имело бы смысл посылать ее на задание без давнего сообщника. Однако у него было ощущение, что ей вовсе не хотелось без необходимости впутывать в дело Гарвина — и не потому что она что-то имела против него, а потому что ей, возможно, казалось, что она не считает себя вправе распоряжаться им. Таррант решил, что следует ее немножко подтолкнуть.
Министр сидел за столом в своем кабинете с окнами на Нью-Мэлас-ярд. Увидев вошедших, Персиваль Торнтон отложил досье и встал из-за стола.
— Рад видеть вас, мисс Блейз, — сказал он. — Добрый вечер, Таррант. — Он пожал им руки.
Голос его был звучен. Достопочтенный Перси Торнтон пришел в политику из адвокатуры. Это был надежный и основательный государственный муж, среди достоинств которого числились отсутствие излишней интеллектуальной утонченности и умение делать правильный ход даже на основе ложных предпосылок.
Таррант усадил Модести и принял к сведению, что, несмотря на все то, что Торнтон успел узнать о Модести, он совершенно не проявлял к ней никакого любопытства, а кроме того, это обстоятельство не осталось ею незамеченным, и легкая улыбка тронула его губы.
— Итак, — произнес Торнтон, откидываясь на спинку кресла и не спуская глаз с Модести. — Известно ли вам, мисс Блейз, что такое эмират Малорак?
— Клочок земли — вернее, песка и камней, — между Сирией и Ираком. Признан эмиратом по договору от пятьдесят шестого года. Там нашли нефть.
— Совершенно верно, — невозмутимо отозвался Перси Торнтон. — В настоящее время этой маленькой страной правит Шейх Абу-Тахир. Боюсь, его нельзя назвать просвещенным монархом. — Он чуть вскинул, а затем опустил брови. — До недавних пор это был хитрый араб, живший в палатке, бандит пустыни. Но мы, конечно, должны по мере сил проявлять снисходительность, не так ли?
— Разумеется, коль скоро вас интересует его нефть, — равнодушно, без тени иронии отозвалась Модести. Таррант не без удовольствия внимал этому обмену репликами.
— Полагаю, — начал Торнтон, — было бы только справедливо утверждать — или же несправедливо отрицать, — что мы не жалеем усилий, чтобы прийти к обоюдовыгодному соглашению. Его высочество, как он предпочитает, чтобы его называли, в настоящее время находится в нашей стране, и мы практически закончили все секретные переговоры, необходимые для получения нефтяной концессии. Но условия не совсем ординарные. Абу-Тахир вообще не из тех, с кем легко договориться, не так ли, Таррант?
— Я видел его мельком в вашем офисе два дня назад, господин министр, — отозвался Таррант.
— Да. — Торнтон сцепил пальцы и, уронив на них подбородок, уставился на Модести. — Итак, у нашего арабского друга нет никакого интереса к иностранным кредитам, бумажкам с разными там знаками и цифрами и прочей ерунде, мисс Блейз. Мы оплатили его текущие расходы на сумму в полмиллиона фунтов стерлингов, а остаток нашего взноса равняется десяти миллионам. В алмазах.
Он подождал реакции, но, не получив никакого отклика, продолжал, ничем не выказав разочарования.
— Этот человек устроен самым примитивным образом. Его волнуют только такие ценности, которые он в состоянии видеть и осязать. Каковые можно доставить в хранилище Англо-левантийского банка в Бейруте. Вы понимаете, к чему я веду, мисс Блейз?
— Да, я вас слушаю, — сказала Модести, чуть кивнув. Таррант с внутренним ликованием выслушал этот ответ, решив непременно рассказать о нем Фрейзеру, но достопочтенный Персиваль Торнтон только удовлетворенно качнул головой.
— Отлично! — воскликнул он. — Алмазы сейчас поступают в Кейптаун, после чего будут доставлены в Бейрут в сейфе-хранилище «Тибории». Это пассажирский лайнер, который используется для транспортировки золотых слитков.
— Я предлагал уговорить его высочество согласиться на транспортировку алмазов по воздуху. Для этого понадобится один большой контейнер или два маленьких, — сказал Таррант.
