Какое-то время бедняга боролся с собой, потом с шумом выдохнул воздух, вдохнул, закрыв глаза, и рухнул на пол.
Теперь Модести перевела взгляд на те два предмета, которые бросились ей в глаза при первом беглом осмотре караульной: связка ключей, висевшая на вбитом в стену крюке; и на том же крюке, чуть ниже — нечто вроде кожаной сбруи, к которой были прикреплены две пары кожаных ножен, откуда торчали метательные ножи с черными рукоятками.
Позже, когда опасность миновала и Модести снова могла позволить себе роскошь дать волю эмоциям, это зрелище вызвало в ней странное сочетание разных чувств. Радость от того, что ей попалось на глаза нечто, воскресившее в памяти былые времена, грусть от того, что это напоминало о мечтах, которым, похоже, так и не суждено осуществиться. И еще ее посетило нечто вроде испуга от того, что она видела эту вещь отдельно от того, кому та принадлежала.
Модести взяла ключи, сбрую и, быстро выйдя из комнаты, закрыла за собой дверь. Затем она двинулась по коридору, снимая на ходу противогаз.
Вилли Гарвин лежал на узких дощатых нарах, закинув руки за голову и глядя на ящерицу на потрескавшемся потолке. Тусклый свет из коридора отбрасывал решетчатую тень на каменный пол камеры.
Вилли Гарвин был крупный тридцатичетырехлетний человек с голубыми глазами и растрепанными светлыми волосами. Рост — фута два, крупные руки, пальцы с квадратными ногтями, лицо, состоявшее, казалось, из сочетания маленьких плоских поверхностей. Тело крепкое, мускулистое. Особенно впечатляли мощные дельтовидные мышцы, сбегавшие от шеи к плечам.
На запястье у него виднелся шрам, напоминавший недописанную букву 5. Его раскаленным ножом выжег некий Сулейман, а недописанной буква оказалась исключительно потому, что Модести Блейз успела вовремя прийти на помощь Вилли и отправила Сулеймана на тот свет, сломав ему шею, чему немало поспособствовал большой вес обидчика Вилли.
Вилли Гарвин лежал в камере один, и ни одна мысль не могла пробиться сквозь серую летаргическую пелену. Происходившее сильно напоминало ему далекие годы, что тянулись чуть не всю его жизнь, пока семь лет назад не появилась Модести Блейз и внезапно не перетряхнула его мир так, что все вдруг стало на свои места.
Но теперь свет, что горел в его сознании все эти семь лет, потух. Снова наползала хорошо знакомая ненавистная мгла.
Вилли Гарвин прекрасно понимал: надо что-то срочно предпринять, потому как эти чертовы вояки, которые запрятали его за решетку, скоро отправят его в расход. Если бы такое случилось пару лет назад, в ходе операции по поручению Принцессы, он бы запросто нашел выход из подобного положения. Тогда он был полон разных плодотворных идей и часа за два сумел бы играючи выбраться из этой вонючей дыры.
Но пару лет назад он просто не оказался бы в подобном положении, по крайней мере, если бы столкнулся с таким посредственным противником.
Он был очень недоволен собой, но ничего не мог поделать, потому как свет в голове угас и колесики перестали вращаться. После тех прекрасных семи лет, когда он чувствовал себя исполином, Вилли вновь оказался в каком-то безвоздушном пространстве. Теперь у него не было ни цели в жизни, ни надежды. И вообще, еще немного, и его вздернут сушиться на солнышке.
Да, мелькнуло в голове у Вилли, когда Принцесса узнает, что со мной произошло, она очень на меня рассердится.
Вдруг что-то тихо звякнуло о прутья двери. Вилли повернул голову и увидел в полосе света фигуру в черном.
Он сразу понял, кто это пожаловал. Вилли медленно сел на кровати, спустил ноги на пол и тихо проследовал к двери. За эти секунды, впрочем, в его мозгу снова вспыхнул свет, отказавший было механизм заработал. Недавнее прошлое развеялось как дурной сон.
Модести посмотрела на него, кивнула головой, передала через прутья сбрую и стала один за другим пробовать ключи в связке. Вилли тем временем снял грязную рубашку, приладил на место сбрую так, что ножи оказались слева, и снова надел рубашку, оставив ее расстегнутой почти до самого пояса.
Наконец один из ключей повернулся в замке, и дверь отворилась. Из камеры по другую сторону коридора четверо узников следили за ними потухшими, безразличными ко всему глазами. Модести положила связку на пол на расстоянии вытянутой руки, и сразу в их глазах загорелась надежда. Затем она кивнула Вилли, и в руке у того оказался нож.
