— Теперь они начнут кумекать, как жить дальше, — заметил Вилли.
— Пусть кумекают, — сказала Модести. — В следующий раз я брошу камень. Уже рассвело, и они увидят летящий предмет. Если они не полные идиоты, то шлепнутся на песок, и я спокойно уложу одного-двух. А после этого можешь запустить свою хлопушку.
Снова люди Борга пошли в атаку, и брошенный Модести камень произвел необходимое впечатление. Пока атакующие соображали, что к чему, Модести застрелила двоих, остальные повернули назад. Их ответный огонь отличался интенсивностью и неточностью. Модести, напротив, занимала очень удачную позицию, опасаясь лишь выстрелов с близкого расстояния, но ее револьвер быстро отбивал охоту у любителей пострелять в упор.
— Еще немного, и Боргу придется заставлять их идти вперед только под дулом пистолета, — сказал Вилли. Это вселило в них еще одну микоберовскую надежду: вдруг атакующие просто не выдержат постоянных неудач и потерь.
Пять минут спустя атакующие предприняли попытку обойти лощинку с фланга, что закончилось гибелью еще одного боевика.
— Да, они теряют задор, — сказала Модести. Она пыталась понять, удастся ли Боргу поднять их в атаку после того, как иссякнут ее немногие оставшиеся патроны. Вопрос был вовсе не праздный. От ответа на него зависело слишком многое.
Прошло еще пятнадцать минут. Борг бросил своих людей в новый штурм. Модести швырнула вторую гранату. Раздалось три выстрела, и боевики вновь отступили. Воцарилась тишина, которую нарушали только стоны раненого.
Впрочем, Модести показалось, что она слышит кое-что еще. Она прислушалась. Это был гул большого транспортного самолета в небе над головой. Теперь, определив источник звуков, Модести поняла, что уже слышала их чуть раньше. Гул стал стихать, потом и вовсе прекратился. Тут вдруг над лощиной пронеслась какая-то огромная тень, и их обдало воздушной волной.
На высоте пятидесяти футов летел большой военный планер, быстро теряя высоту. Он снижался над неровной дорогой, которая вела от пирса к монастырю, и вскоре приземлился.
В тридцати ярдах от лощины из укрытия выбрался человек и уставился на планер. Это был Борг. Модести долго целилась, прежде чем выстрелить. Пуля угодила ему в туловище.
С шумом и скрежетом планер скользил по дороге. Одно крыло задело за камень и отлетело. Планер развернуло, он резко остановился.
Некоторое время ничего не происходило. Наконец дверца планера отворилась. Из него выбрался человек с винтовкой, в бурнусе, перевязанном у пояса. Это был араб. За ним последовал второй, третий, и, выгружаясь, все они быстро исчезали в укрытии.
— Абу-Тахир и его воины, — сказала Модести, опуская голову и глядя на Вилли. — Арабский десант.
— Под руководством мистера Хагана, — ухмыльнулся тот. — Он ведь говорил, что водил планеры.
Теперь послышались крики и стрельба. Люди Габриэля пытались отойти назад к монастырю, пока новоприбывшие воины не успели окружить их здесь, на мысу.
— Ну, с нами все в порядке? — осведомился Вилли, чуть приподнимаясь на локте.
— Да. Я застрелила Борга. Теперь у них началась паника. А вот и Поль. — Она увидела, как из планера спрыгнул Хаган, повернулся, подал руку Тарранту. Тотчас же в планер вонзились две пули. Поль быстро обернулся, выстрелил. Из-за валуна появилась шатающаяся фигура и рухнула на землю.
— Ты был прав, у него неплохая реакция, — сказала Модести. Затем она снова опустилась к Вилли, легла на спину и прикрыла рукой глаза.
Перестрелка превратилась в обмен отдельными выстрелами, а вскоре издалека донесся хриплый крик:
— Модести!
— Наш драгоценный мистер Хаган! — воскликнул Вилли, поднося пальцы ко рту. — Дай-ка я ему свистну!
— Погоди! — сказала Модести хриплым срывающимся голосом. Она повернулась, придвинулась к Вилли и, положив голову ему на грудь, обняла его. Он сжал ее содрогающееся в беззвучных рыданиях тело.
Вилли Гарвин лежал и смотрел в небо с очень умиротворенным видом. Он поднес руку к волосам Модести и начал срывать резинки, державшие шиньон. Он знал, что ей хотелось бы теперь предстать перед миром с распущенными волосами. Ей тоже хотелось бы поскорее сбросить с себя всю эту одежду и смыть въевшиеся в кожу пыль и грязь в холодной прозрачной воде.
