— Ну-у, не без этого, конечно, — покосившись на Турецкого, скромно произнес Трутнев.
— В таком случае, тебе и карты в руки. Запрягай!
Однако Трутнев не поспешал «запрягать». И в чем-то он был полностью прав.
— Товарищ генерал, но ведь это… это внедрение. И я несу ответственность за этого человека. На подобный шаг не каждый профессионал согласится, а тут…
Турецкий с тоской в глазах посмотрел на майора.
— Сынок… Ты когда-нибудь слышал про спецназ Главного разведуправления Генштаба Минобороны России? Так вот, майор запаса Голованов проворачивал такие операции, что тебе подобное никогда и не приснится.
Возможная слежка, о которой предупреждал жену Турецкий, не заставила себя ждать, и едва Ирина Генриховна покинула парковочное место напротив «Глории», как тут же следом за ней тронулся невзрачный, темно-синего окраса «Опель».
Еще не до конца сообразив, что именно заставило ее насторожиться, она переключила скорость и, уже влившись в монотонно гудящий поток, скосила глаза на зеркальце.
«Опель» двигался следом за ней, отделенный тремя иномарками.
Впрочем, и этот факт сам По себе еще ни о чем не говорил, однако встревоженная память уже прокручивала в обратном направлении «киноленту» прошедшего дня, пытаясь нащупать точку отсчета этой ее тревоги, как вдруг прозвучало обрывистое: «Стоп!»
Еще днем, когда она парковалась у «Глории», она словно споткнулась глазами об этот же «опель», с мордатым парнем на правом пассажирском сиденье. Он угощал водителя пирожками из огромного пакета, а в другой руке держал пластиковый «пузырь» — то ли с пивом, то ли с минеральной водой.
Картинка, привычная для оперов из службы внешнего наблюдения, и совершенно нетипичная для измотанных вечными пробками законопослушных москвичей.
В сознании заскреблись тревожные коготки, и все-таки в худшее не хотелось верить.
Переключив скорость и едва не подрезав светло-серый «мерседес», она мотнулась было в образовавшийся промежуток соседнего ряда, надеясь в душе, что «опель» как двигался в левом ряду, так и прошлепает дальше, однако ее надеждам не суждено было сбыться.
Почти незаметный в общем потоке машин, «опель» перестроился в правый ряд и, словно привязанный на фиксированный поводок, следовал за ней. И это уже не могло быть случайностью.
— Господи, этого еще не хватало!
Уже не в силах оторваться глазами от зеркальца и понимая, что все это к добру не приведет, — чем ближе к Садовому кольцу, тем все насыщенней становился поток машин и можно было совершенно запросто въехать в задний бампер впереди идущей тачки, Ирина Генриховна вдруг поняла, что ее нервы выходят из-под контроля, и если она не возьмет себя в руки…
Впрочем, об этом она не думала. Видимо, сработал защитный рефлекс, и мозги уже сами по себе просчитывали наихудшие варианты того, что могло с ней случиться по дороге к дому. А то что люди, пустившие по ее следу этот «опель», шутить не любят и времени попросту не теряют, в этом она уже могла убедиться не единожды.
Нападение с попыткой убийства на Игоря Фокина, взлом его квартиры, когда Марина была в театре, «посещение» редакции, граничащее с откровенной наглостью, и, в конце концов, убийство журналиста — в том, что Фокин умер не своей смертью, в «Глории» уже никто не сомневался, и теперь… Это уже была «тенденция».
Зачистка «поля» шла по высшему разряду, без оглядок на возможные последствия, и теперь, судя по всему, заказчикам этого дела требовалось обрубить последние концы, которые могли бы пролить свет на истинное положение вещей. И «концом» этим было агентство «Глория», точнее говоря, она — Ирина Генриховна Турецкая, засветившаяся в редакции «Шока».
Ее охватило паническое состояние, и она сглотнула подступивший к горлу комок.
Потемнело в глазах, и она судорожно вцепилась в руль, чувствуя, как дрожат руки, и понимая, что она со-вер-шен-но ни-че-го не может с собой поделать.
В какую-то секунду подумала о том, не «вписаться» ли в задок тянувшегося впереди нее «форда» — по логике вещей подобное ДТП, видимо, не просчитывалось водителем «опеля», и это помогло бы ей избавиться от преследователей, но она тут же отбросила эту мысль, как кощунственную.
