Несмотря на плотный график встреч, примерок, изготовление выкроек и поездок в магазин Фароша, его поставщика тканей на Монмартре, неделя никак не заканчивалась. Клод думал только о вторнике, дне его следующей встречи с Валентиной. В этот драгоценный час он использует все данные ему Богом способности и проницательность, чтобы проверить возникшие у него чувства. Клод решил, что в этот день он отправит слишком активного Антуана на задание, которое займет у него целый день. Интересно, отправил бы он Антуана из дома, если бы это была другая клиентка?
Наконец, наступил вторник, и Валентина словно лебедь вплыла в его студию во второй раз. Вокруг шеи был повязан тонкий сиреневый хлопковый шарф. В этот раз ее лицо выглядело по-другому: в прошлый раз оно было полностью расслаблено, теперь имело достаточно жесткие черты. Его опять поразили темно-голубые глаза, слегка подведенные карандашом. Эти глаза резко контрастировали с бледным лицом. Волосы забраны в хвост. Она была одета в черные капри, светлую розовую хлопковую кофточку с рукавами три четверти, на ногах были черные узконосые кожаные туфельки без каблуков. Опять подчеркнутая элегантность. И эта улыбка, почти полуулыбка. Он забыл о заготовленных словах: раньше он не заметил маленького изгиба на ее точеном носике, четко очерченных губ. Он изучал ее, словно рулон материи в магазине Фароша.
Но его все еще удивляли ее глаза. Были ли они счастливыми или грустными?
— Как поживаете, месье Рено? — Она поискала, куда положить свое пальто, и в конце концов бросила его на спинку кресла, стоящего рядом с его столом.
— Хорошо, очень хорошо, спасибо. Пожалуйста, разрешите мне повесить пальто. Зовите меня Клодом.
Она подошла к насесту Педанта.
— Итак, месье Педант, как жизнь?
— Добрый день, мадам! — проверещал попугай.
Она рассмеялась и повернулась к Клоду. Ее тонкие руки с длинными пальцами коснулись волос.
— Месье Рено, я имею в виду Клод, я хотела бы попросить сделать платья для моих двух племянниц и костюм для племянника. Все они будут на свадьбе. Можно? И кстати, — добавила она своим приглушенным голосом, приглаживая волосы и глядя ему прямо в глаза, — вы уже знаете, как будет выглядеть мое подвенечное платье, только без подробностей?
«Почему без подробностей?» — подумал он напряженно. Она говорила о свадьбе, как о совершенно обыденном событии в своей жизни.
— Пожалуйста, — ответил он. Кровь пульсировала в висках. Могла ли она слышать биение его сердца? — Мадемуазель, сегодня самый прекрасный день в этом апреле. Прежде чем начать работу, не хотели бы вы прогуляться по саду? — Он смотрел на себя со стороны, чувствовал собственное унижение, но продолжил: — Яблони в полном цвету.
Он открыл заднюю дверь и провел ее в маленький сад, окруженный покосившимся деревянным забором. В саду росло старое яблоневое дерево с наростами на стволе, сверху донизу оно было усыпано нежными белыми лепестками, которые источали удивительный запах.
— Какая прелесть! — сказала она, подходя к двери. Они оставили свои следы на том участке сада, где через три месяца вырастут овощи. Потом прошли мимо двух кресел, которые выдержали испытание дождем, и мимо столика, на котором могли разместиться только две чашечки кофе, наконец, пересекли маленькую лужайку с высокой травой — намек на деревенские поля. Он отломил с яблони длинную тонкую ветку, полную цветков. С нее посыпались лепестки.
— Этот запах возвращает меня в детство, в родную Нормандию, — сказала она задумчиво. — Наш ближайший сосед был хозяином яблоневого сада. Осенью мои сестры и я помогали собирать яблоки. Мы карабкались наверх по лестницам, тянулись к плодам и к небу сквозь листья! А весной, во время цветения, бегали среди деревьев, представляя себя героями, которые возвращаются из великих походов, а огромные восхищенные толпы осыпают нас конфетти. Поздней осенью, когда были уже собраны хорошие яблоки, а на земле валялись незамеченные или подпорченные плоды, мы могли бросаться ими. Возвращаясь домой, все были по уши в яблочной мякоти. Как смешно. — Она остановилась и показала на дерево. — Эта ветка выглядит так, будто приглашает на ней посидеть.
