Мода — политика — гигиена: формы взаимодействия - страница 8

«Новое» (стрижки, загар, укороченные юбки, одежда для спорта и пр.) чаще всего маркировалось как гигиеничное, удобное, практичное — и только как следствие — как отвечающее духу времени, прогрессивное, «социально-близкое»[28]. «Старое» (сложные прически, длинные волосы, макияж, корсеты, шлейфы, высокие каблуки и пр.) соответственно определяется как негигиеничное и неудобное. Обычно появление новых веяний во внешнем облике объясняется «духом времени» и ускорившимся ритмом жизни: «Мы живем в атмосфере быстро движущейся жизни, наш темп быстрый, мы торопимся, спешим…»; «…наши работницы… не имеют времени, устраивать на своих головах сложные прически, и для них, живущих деловой жизнью, по часам, короткие волосы являются прямо необходимой прической» [Искусство одеваться 1928 № 1:16], [Журнал для женщин 1926 № 2: 20]. Гигиенический дискурс журнальных статей о моде пропагандирует «тело, освободившееся от корсета, от длинных юбок, идиотски волочащихся по земле, подметавших полы и забиравших всю пыль, все миазмы, все микробы… от копны волос на голове, от громадных уродливых шляп…» [Искусство одеваться 1928 № i: 16]. К этому добавляется констатация несовместимости (комичности) предшествующей «антигигиеничной» моды с изменившимися социальными условиями и контекстами: «…для наших женщин были бы обузой и тяжелым стеснением перетянутая в корсет талия, тяжелая, поднимающая за собой пыль юбка, в которой не пролезешь в переполненный пассажирами трамвай или автобус. При современных жилищных условиях больших городов женщина в кринолине едва могла бы уместиться на полагающейся ей жилой площади; для этого ей пришлось бы не только стеснить, но даже вытеснить своих домочадцев» [Искусство одеваться 1928 № 9:17].

Кроме того, на страницах журналов осуществляется попытка идеологического переформулирования не только недавней (дореволюционной), но и всей предшествующей моды. История моды подвергается проверке на политическую благонадежность, при этом «гигиенические несоответствия» преподносятся как следствие классового неравенства[29]. У журнальных экспертов есть «идеологически близкие» и «идеологически чуждые» периоды в «истории костюма». Так, безоговорочное приятие вызывают одежды Древней Греции (освобождение тела от гнета одежды) и Французской революции (свободный крой и отмена корсета, короткие волосы), т. е. модные тенденции описывались через идеологически окрашенные метафоры. Например: «Короткая прическа стала модной опять во времена Революции… Подстриженные волосы снова подверглись гонению во времена Реставрации. Напрасно старались позже… восстановить легкую прическу революции» [Журнал для женщин 1926 № 2: 20]. Положительно оценивался также и (древне)русский национальный наряд (косоворотка) — за гигиеничность и удобство. Высмеиванию подвергались наряды XVII и XVIII веков — за роскошь и излишества. Но основным камнем преткновения была, безусловно «недавняя» мода конца XIX — начала XX века, точнее, ее знаковые атрибуты: корсеты, кринолины, шлейфы, шляпы, сложные прически.

Также важно отметить, что на описанные выше оппозиции накладывается еще и противопоставление «Запад!мы», которое далеко не всегда сводится к сравнению «чужого» и «своего». Отношение к западным модным тенденциям[30] в описываемый период носило амбивалентный характер. Прежде всего, в журналах публиковались и обсуждались сведения о модных тенденциях из-за рубежа, чаще всего из Парижа, изредка — из Нью-Йорка, Лондона, Берлина (постоянная рубрика «Парижские письма» в журнале «Искусство одеваться»; статьи за подписью «Парижанка» в «Женском журнале», «Искусстве одеваться», «Модах сезона» и др.). Тон этих заметок и система аргументации авторов достаточно часто демонстрировали приятие, а иногда и пиетет перед западной (парижской) модой.

Прежде всего она отвечала представлениям советских гигиенистов о полезности для здоровья, удобстве, рациональности. Кроме того, она репрезентировала такие положительно оцениваемые тенденции, как пропаганда здорового образа жизни и занятия спортом[31]. Так, в рубрике «Парижские письма» мы читаем: