Вокруг толпились люди, глазели, охали, возбужденно переговаривались, но близко к Бергеру не подходили. Иногда чьи-то спины загораживали от Алены эту странную пару, и тогда она начинала нетерпеливо ерзать по асфальту, силясь ничего не пропустить, но почему-то не догадывалась встать и подойти поближе.
Когда в очередной раз спины около Бергера раздвинулись, она увидела мужчину в джинсах и короткой замшевой куртке, как показалось Алене, чрезмерно легкой для конца октября. Мужчина что-то говорил Бергеру, скупыми жестами указывая то на бьющуюся Людмилу, то на крышу Дома культуры.
Потом он что-то еще сказал, Бергер махнул мобильником в сторону Алены, и мужчина обернулся.
Алена подумала, что уже видела где-то его лицо. Хмурые, резкие черты, недобрые глаза… черные глаза… А, это он только что придавливал ее к земле всей тяжестью своего тела и орал как ненормальный:
– Жива?!
Вдруг до Алены дошло, что она осталась жива именно потому, что именно он сначала сшиб ее на землю, а потом прикрыл собой. И еще она вспомнила его имя: Максим. Тот самый Максим, который два дня назад помогал ей транспортировать до дому великого притворщика нашего времени – Алексея Стахеева…
Увидев, что Алена на него таращится, Максим подошел к ней и подал руку:
– Вы почему сидите? Ох, извините, я вам ничего не сломал, когда сбил с ног?
– Не знаю, – прошептала Алена, опираясь на его руку и осторожно вставая.
Прислушалась к себе. Вроде все цело. Слава Богу, она упала не на колени – после летних приключений в вековых стенах некоего французского замка[13] колени стали самыми проблемными зонами в ее теле.
– А зачем вы меня сбили с ног? – спросила она, отряхиваясь.
– Затем что в вас стреляли. Вы разве не заметили?
Ох, как нравились Алене Дмитриевой мужчины с чувством юмора!
– Первый раз эта дама промахнулась, пуля ударилась о решетку, – сказал Максим. – Я сразу понял, что следующую словите вы, ну и подсуетился. Понимаете, я за ней следил, через всю Покровку за ней прошел, пока она тащилась за вами, а вы, конечно, ничего не замечали. Я ее довел до суда, потом на какой-то машине сработала сигнализация, я отвернулся – и Людмила исчезла. Как сквозь землю провалилась! Я тут все обегал – нет нигде. Решил ждать, чувствовал, что она не зря плелась за вами так долго. Но что пальбу откроет из-за угла – такого я, честно сказать, не предполагал. А она вот…
– Вы от Муравьева? – спросила Алена, осторожно делая шаг, а потом и другой.
– А кто такой Муравьев? – спросил Максим с искренним недоумением.
– Тогда почему вы следили за мной? – в свою очередь изумилась Алена. – Я думала, вы меня охраняете по заданию Муравьева.
– Да нет, я сам по себе. Хорошо, что вовремя успел. Жаль только, не сразу понял, что такие опасные связи у вас – не по злому умыслу, а по незнанию, с кем имеете дело.
– Опасные связи?
– Ну, Алексей Стахеев, Людмила Мурзина…
– Откуда вы их знаете? Ну, Алексея вы видели тогда, ночью, когда изображали из себя частника. А Людмилу-то откуда?
– Неважно, – отмахнулся Максим. – Пойдемте, а то ваш защитник скоро обессилеет – держать эту особу не так просто.
– Его зовут Александр Бергер, – сказала Алена.
– Тот самый Бергер? – остро взглянул Максим.
– Какой тот самый?
Максим не ответил.
Из-за угла Октябрьской улицы вывернулось сразу несколько милицейских машин с мигалками. Бергера наконец-то избавили от Людмилы. Двое дюжих мужиков в форме потащили ее к машине. И, такое ощущение, держали они ее с трудом.
Когда троица проходила мимо, Алена шагнула вперед:
– Подождите!
– Не мешайте, девушка! – буркнул один из мужиков. – Мы задержали опасную преступницу!
Они задержали! «Мы пахали» – вот как это называется!
– Она стреляла в меня, – сказала Алена.
От изумления охранники притормозили, и Алена схватила Людмилу за рукав:
– Зачем, зачем все это?! Ну ладно, ты прочла мой блокнот и поняла, что я вот-вот все пойму, но ведь у меня не было никаких доказательств! Вам надо было только затаиться, и никто никогда ничего не узнал бы.
– Я потеряла голову, – пробормотала Людмила. – Я тебя всегда боялась и была против, когда Алексей решил пойти к Муравьеву… Алексей сломал ногу в том окопе, который отрыл для своего же спасения!
