…Не знаю, зачем я привез ее к себе… Мне хотелось сказать: «Уходи!» Я же сказал: «Входи». И предложил вина.
Она устроилась в одном из кресел в гостиной…
Мод: В каком?
Франсуа: Что – в каком?
Мод: Справа или слева?
Франсуа: Не знаю…
Мод: Возле камина? В котором я сидела в первый раз?
Франсуа: Не знаю… Не помню…
Мод и Франсуа молчат. Они думают о двух креслах в квартире на улице Принцессы. Два кресла, обитые коричневым плюшем. Франсуа улыбается и произносит:
– Ты ревнуешь?
Мод: А потом? Что случилось потом, Франсуа?
Франсуа: Любимая моя» Иди сюда, поближе ко мне…
…Она села. Нет, не в твое кресло. Она сперва хотела. Но я ей не позволил. Я никогда бы не разрешил ей сесть в твое кресло.
Мод улыбается. Она придвинулась к Франсуа.
Девушка закурила.
Скинула туфли.
Спросила, где туалет.
Я вспомнил, в каком виде оставил его перед уходом из дома, и смутился… Я сказал ей: «Подожди!» Все моющие средства были на кухне… В общем, все было довольно сложно…
Мод: Они были в туалете…
Франсуа: Кто?
Мод: Моющие средства. Тебе не нужно было идти на кухню…
Франсуа: Правда? Я не знал…
Мод: Теперь ты знаешь. На будущее.
Франсуа: Да, теперь я буду знать. На будущее.
Мод: Короче?
Франсуа: Да. Короче!
Как бы то ни было… я ничего не мыл. Я указал ей на спальню. Очень практично, когда в спальне есть ванная комната… Тина прошла рядом.
Мод: Ты назвал ее Тина…
Франсуа: Ее так звали… Тина…
Мод: Тина Грюбер.
Франсуа: Грюбер? Я не знал…
Мод: Ты не мог всего знать…
Франсуа: Нет. Я ничего не знал.
Мод: А дальше, Франсуа?
… Дальше?… Я снова ненавидел тебя. Я заметил в прихожей ключи, кольцо и браслет. Действительность всюду настигала меня. Ты все спланировала заранее. Это… было… как будто… ты уже умерла. Для меня.
Мод: Ты убил ее?
Франсуа: Нет. Я не убивал ее.
Мод: Что произошло?
Я вынул из шкатулки в прихожей все безделушки и спрятал их в ящик стола. В конце концов, я понятия не имел, что это за девица.
Мод: Ты поступил правильно…
Мод показалось, что она теряет рассудок. Ветер завывал с удвоенной силой. Он громыхал черепицей и проникал сквозь деревянную обшивку стен. Мод представила себе разбушевавшийся океан. И вырванные с корнем кокосовые пальмы, уносимые волнами. И дома, приподнятые ветром от земли и разбитые вдребезги. Мод натянула на плечи простыню. Она дрожала. Майкл превратился в тень, витающую где-то между Нью-Йорком и Парижем. Ветер уносил ее. Мод готова была встретить смерть на острове Сен-Бартельми. Голос Франсуа звучал так волшебно. Он дарил покой. Умереть, как герои Шекспира. А потом любить друг друга, как любовники Шагала. Высоко в небе… Этот флакон… И этот сироп, который он заставил ее выпить… Он лишал ее разума… Лишал сознания… Она сжала кулак Чего-то не хватало. Эта выпуклость. Горячая. Живая. Медленно бьющаяся. Человеческое сердце. Она закрыла глаза. Пульсация в низу живота обжигала плоть. Вожделение было таким живым, таким мощным. Таким реальным. Оно разрушало чары. Оно преграждало смерти путь. Ветер снаружи дул все сильнее и сильнее.
* * *
…Мне не понравились ее духи – мускусный тяжелый запах.
…Ни ее груди.
…Ни ее волосы.
Она терзала мой член, а я смотрел в потолок. До неприличия долго я не мог возбудиться. Чтобы ускорить события, она взяла мой пенис в рот. Это подействовало. Я кончил. У нее был разочарованный вид. Мне же было наплевать. Я пошел поставить компакт-диск. Старый альбом «Роллинг стоунз». Потом вернулся. Простыни пропитались ее запахом. «Angie! Oh, Angie!» Я включил песню на повтор. Потом зажег сигарету. Для нее. От ее сигареты я прикурил свою. Нам нечего было сказать друг другу. Звучал голос Мика Джаггера. И от него меня пробирало до костей.
Она пошла в ванную со своей сумочкой. А я почему-то думал об Англии. Наверное, из-за Джаггера. Внезапно я осознал, что мы никогда не путешествовали вдвоем. Ни смеялись, ни путешествовали. Тогда я спросил себя: «А чем же вообще мы занимались, кроме секса?»
Потом раздался глухой звук. Я испугался. Я встал. Тина лежала на полу… Ее дыхание было едва уловимо. Я не осмелился притронуться к ней. Сердце мое готово было разорваться. Я закричал: «Тина! Все в порядке? Тина! Ответь мне!» Она молчала.
