Он уже бежал по Второй авеню в направлении дома на Седьмой улице, где собирался купить крэк и накуриться. Я только что помог ему купить наркотики.
Я вышел на угол Второй авеню и Сент-Маркс-Плейс.
– Эй, велик надо? – спросил какой-то парень. Я посмотрел на него: он вез старый ржавый велосипед с облупившейся краской и без переключателя передач. А, чего уж там.
– Пять долларов? – спросил я. Он кивнул.
– Пять долларов.
Я достал пятидолларовую бумажку из кошелька и отдал ему. Он ничего не сказал. Как только я взялся за руль, он сразу пошел куда-то по Второй авеню. Я потратил 15 долларов, но теперь у меня были ржавый велосипед и мокрый синтезатор Roland.
Велосипед был тяжелым и, похоже, не разваливался только благодаря ржавчине, но шины были нормально накачаны, и он казался довольно крепким. Я сел на него и поехал по Сент-Маркс-плейс, убрав синтезатор за 10 долларов в карман куртки и чувствуя себя свободным на новом велосипеде. Доехав до «Син-и», я прислонил велосипед к окну. Замка у меня не было. Может быть, у кого-нибудь внутри найдется проволока или веревка?
Я вошел внутрь. Джанет была в углу, помогая новому бойфренду расставлять оборудование.
– О, привет, Мо, – сказала она. – Это Джефф.
– Привет, Джефф, – сказал я, пожав ему руку. – Рад встрече. Джанет, как думаешь, у кого-нибудь тут найдется веревка? Я только что купил велосипед и хочу привязать его к двери.
– Ты купил велосипед? Хороший?
– Нет. У него только одна передача, и он, ну, разваливается уже немного.
Она прошла за маленький бар и спросила своего друга Карла, нет ли у него веревки.
– Мне надо привязать велосипед, – объяснил я. Карл засмеялся.
– Думаешь, обдолбышей остановит какая-то веревка?
Я тоже засмеялся.
– Ну, если велосипед украдут, я просто лишусь пяти баксов.
Он заглянул в ящик.
– Нет, извини. Веревки нет.
Я стал искать, чем бы закрепить велосипед. Рядом с дверью стояла большая вешалка, на которой висело несколько проволочных плечиков для одежды. Я взял две штуки и скрутил из них некое подобие замков. По крайней мере, они не дадут вору стащить велосипед сразу, и у меня будет время выйти на улицу и вежливо попросить его не красть мой уже однажды украденный велосипед. Я привязал его к двери «Син-и», прошел внутрь и сел рядом с Джанет.
В кафе было немноголюдно – собралось, наверное, человек пятнадцать, – но накурили эти пятнадцать человек довольно сильно.
– Надеюсь, твой парень хорошо играет, – сказал я Джанет. – Воздух тут отвратительный.
– Ну, я лучше подышу чужим куревом с друзьями, чем чистым воздухом, сидя дома одна, – с легкой улыбкой ответила она.
– Правда? Как по мне, сидеть одному дома с чистым воздухом – вполне нормальный вариант.
Карл выключил магнитофон за баром, и мы все перестали разговаривать. Джефф пару раз постучал по микрофону.
– Всем привет, – сказал он, ему явно было неловко. – Меня зовут Джефф Бакли. Спасибо, что пришли сегодня.
Он начал играть. Джанет сидела, восторженно-загипнотизированная. Я заметил, что и другие женщины в зале смотрели на Джеффа так же восторженно-загипнотизированно. Его голос был высоким и красивым, но он волновался, поэтому его исполнение было неловким и поспешным. Когда он закончил первую песню, все пятнадцать зрителей зааплодировали. Он сыграл вторую песню – мы снова вежливо похлопали.
Третьим номером он сыграл Hallelujah. Я повернулся к Джанет и прошептал:
– Это он написал? Я знаю эту песню.
Она лишь зашикала на меня. Играя Hallelujah, Джефф наконец-то успокоился. Гитарные партии стали ровнее, а голос раскрылся и заполнил комнату. На заднем плане мы слышали звуки города – дождь на тротуарах, далекие гудки автомобилей. Но пятнадцать человек сидели в маленькой задымленной пещерке с этим неловким мальчиком и его прекрасным звенящим голосом. Закрыв глаза, он сидел в кресле и пел для нас, для потолка и невидимых ангелов. Когда он закончил, мы аплодировали и свистели.
– Hallelujah – это песня Леонарда Коэна, – сказала Джанет. – Кавер.
– Ух ты. Круто.
Когда он начал следующую песню, я спросил:
– Вы давно встречаетесь?
Она опять стала шикать. Я выглянул в окно. Какой-то наркоман ходил вокруг моего велосипеда, пытаясь понять, можно ли его украсть. Я встал и вышел на улицу прямо посреди песни Джеффа.
