Меня не положили в больницу, зато упекли под домашний арест. Шеф полиции ограничил на неделю мою свободу стенами моего собственного жилища. Он упросил миссис Хофстеттлер обзвонить всех моих клиентов и сообщить — будто они и так не знали, — что я получила небольшие травмы и мне нужно время на выздоровление. Сама я через Клода попросила миссис Хофстеттлер передать им, что никакой оплаты не жду, поскольку на работу не хожу. Не знаю, донесла ли она до них мою просьбу, только оплаченные чеки прислали мне все, кроме Уинтропов. Последнего следовало ожидать. Правда, Бобо зашел ко мне с корзинкой фруктов, якобы от мамы, но я была уверена, что он купил ее сам.
Маршалл вовсе не избегал встреч со мной — он и вправду отлучился из города. Позже он позвонил мне из Мемфиса и сказал, что у его отца сердечный приступ и в данный момент он вместе с прочими членами их семейства нарезает по больничной палате круги, выжидая того или иного исхода. Я не поскупилась на уверения, что со мной все нормально, описала ему свои раны во всех подробностях и так же детально рассказала, какие меры принимаю к их лечению. После этого Маршалл немного успокоился и перестал тревожиться за мою жизнь. Он названивал мне почти каждый день, и я ошеломленно читала его имя на карточках, прикрепленных к доставляемым мне букетам. Однажды он позвонил вечером и очень красноречиво замолчал, когда я обмолвилась, что Клод остается у меня ночевать.
Миссис Росситер притащилась навестить меня со своей чертовой псиной — Клод сказал ей, что я сплю.
Затем последовал визит от Кэрри Траш.
— Вам нужно в больницу, — категорично заявила она.
— Нет, — возразила я. — На это моей страховки не хватит.
Она замолчала, видимо, считая себя не вправе интересоваться моей финансовой ситуацией, но на всех оставленных ею лекарствах стоял штампик «Образец».
Клод приходил каждый день. Когда на место драки вызвали две машины неотложной помощи, он не поехал с Т. Л, а сел в мою и сопровождал меня до больницы. Т. Л. получил пулевое ранение в ногу.
— Вообще-то я хотел стукнуть его по голове рукояткой револьвера, — признался он мне в тот вечер, пока мы ждали врача в белой больничной палате.
Мне его разговоры пришлись только на руку — так легче было подавлять стоны и не позориться перед ним.
— Я еще ни разу ни в кого не стрелял — по крайней мере, не попадал в живого человека.
— Угу… — промямлила я, старательно сосредоточиваясь на его голосе.
— Но рассудил, что наверняка попаду в тебя, а мне так не хотелось лишаться союзника.
— Правильно.
— Вот и пришлось его подстрелить.
Клод положил мощную длань мне на плечо и погладил. Больно было до чертиков, но я смолчала.
— Как вы там оказались? — спросила я, когда пауза затянулась.
— Я всю эту неделю вел наблюдение за прицепом.
— Боже мой… — выдохнула я.
Мое вдохновение оказалось бесполезным — Клод еще до меня все просчитал в уме.
— Нет, я считал, что Пардона убил кто-то другой, не Т. Л. Я решил, что Йорки просто хотят скрыть от всех, что труп прятали в их вагончике, но не думал, что они сами его туда и затащили.
— Шторы, — пробормотала я.
— Что-что? Какие шторы?
В этот момент появился доктор и велел Клоду уйти за ширму. Это был дежурный врач приемного покоя. Он только что отправил Т. Л. в операционную. Увидев мои шрамы, доктор удивленно приподнял брови, но мне было уже плевать на все.
— Снимки готовы, — сообщил он.
— Н-ну?
— Переломов нет, — объявил врач таким тоном, словно сам отказывался в это верить. — Зато есть сильные мышечные растяжения и обширные гематомы. Впрочем, скажу прямо. Вы девушка тренированная. Несмотря на полученные травмы, ваш организм в полном порядке. Вам предосторожности ради следовало бы остаться в больнице на денек или два. Что скажете?
