- Лена, скоро поезд, так нельзя расставаться, - досадливо махнул рукой Алексей. - Нельзя так, - повторил он.
- Нельзя, нельзя, - согласилась Лена. - А жить так можно? Нет, ты мне скажи, можно жить так, как мы живем? В каких условиях мы жили в этом проклятом месте? Это разве жизнь? Разве этого я хотела, когда выходила за тебя замуж?
- А чего ты хотела? - помрачнел Алексей, пристально глядя на нее.
- Чего хотела? - сузив глаза, переспросила Лена. - Не знаю, Алеша. Наверное, того же, чего и все женщины, выходящие замуж. Счастья...
- А разве мы с тобой не были счастливы? - почувствовав подступившую к горлу обиду, прохрипел Алексей.
- Может, и были... Месяца два перед женитьбой. Да еще, когда я была беременна и когда Митька родился. А так... Переезды, ожидания, война в Афганистане.. Твое ранение... Нет! - вдруг крикнула она, схватив мужа за рукав и сверкнув голубыми большими глазами. - Я была счастлива, была, когда ты вернулся оттуда живым... Раненым, но живым... Счастлива, когда встречала тебя на вокзале в Белгороде... А потом... - опустила она руку и снова понизила голос. - Потом все постепенно стало как-то обыденно, скучно, пусто... Эти гарнизоны, казенные квартиры с убогой мебелью... Эта жара, пыль, ишаки... Эти люди вокруг... Скучные грубые солдафоны, мещанки жены. Они со всем примирились. Им все хорошо, никаких требований к жизни. А мне плохо, понимаешь ты, плохо... И я ненавижу эту Азию, эту жару, пыль эту, мух этих проклятых... Этот махровый национализм... Я по свежей траве соскучилась, по березкам, по елочкам, соснам... Я просто не выношу всего этого, меня душит эта обстановка... И я работать хочу, зачем я бросила пединститут?! Как я теперь жалею об этом, локти кусаю, до того жалко...
- Ну... А если бы я... если бы мы... жили вместе... Если бы меня перевели служить куда-нибудь в Среднюю Россию, если бы служил в Москве или вообще демобилизовался, тогда бы ты была счастлива?
- Тогда бы... Не знаю. Не знаю, Алеша. Мне порой кажется, что я... Не знаю, - отвела взгляд Лена. - Не знаю, будет ли нам вообще когда-нибудь хорошо вместе...
- Что тебе кажется?! - крепко сжал ее руку повыше локтя Алексей, грозно глядя на нее.
Какой-то холодок был между ними в последнее время. Он все время старался как-то подбодрить унывающую жену, то шуткой, то каким-нибудь подарком и постоянной нежностью и вниманием, но с отчаянием видел, что его попытки получались весьма жалкими. Голубые глаза Лены сделались какими-то пустыми и обреченными, она практически перестала улыбаться, а в ее словах постоянно проскальзывали язвительные нотки, постоянная насмешка над всем тем, что делал Алексей.
Их разговор прервал подбежавший Митька.
- Папа, жарко, мороженого хочу, - улыбнулся он и дотронулся своей пухлой загорелой ручкой до отцовских форменных брюк. И тут Алексей почувствовал такой прилив нежности к этому родному маленькому существу в голубенькой кепочке, что на глаза навернулись слезы.
До Алексея дошло, что через час он останется совсем один, войдет в свою опустевшую квартиру, в которой уже не будет слышаться звонкий голосок Митьки. "Ничего, зато они будут в безопасности, - успокоил себя Алексей. Главное, они будут в безопасности, а все остальное ерунда".
- Папа, мороженого хочу, - повторил Митя, схватил с земли свою палку от сачка и, размахивая ею, побежал по перрону.
- Ладно, Лен, - пробасил Алексей. - Все образуется. Пойду мороженого куплю. Тебе купить?
- Нет, не хочу, - еле слышно ответила Лена. - Мы пойдем посидим в здании, здесь так печет. Коля! - окликнула она шофера. - Постой с вещами, мы с Митей пойдем внутрь, а то меня солнечный удар хватит. Митя! Иди сюда, сынок!
- Я не хочу туда! - закричал Митька, размахивая палкой.
- Пошли, говорю! Будешь ты меня слушаться или нет?! Если не пойдешь, папа тебе не купит мороженого! Иди же сюда, наконец!
Малыш нехотя подошел к матери.
- И опусти эту дурацкую палку, - раздраженно сказала Лена. - Еще ткнешь ею мне в глаз...
Она взяла сына за руку, и они вошли в здание вокзала. За ними шагал Алексей. Коля подошел к чемоданам.
