– О чем это ты? – сдвинула брови сестра.
– О Жукове, конечно, – тяжело плюхаясь на стул рядом с Перетуриным, ответил Артем.
– Кстати, меня зовут Родион, – представился Перетурин.
– Артем, – фамильярно отозвался Омельченко-младший, протягивая для приветствия мокрую руку. – А вас? – Он сделал попытку повернуться ко мне, но едва не упал, и Родион торопливо поддержал его за руку.
– Татьяна Александровна, – усмехнувшись, ответила я.
– Классно, – непонятно чему обрадовался Артем, присаживаясь за стол и окидывая стоящее на нем голодным взглядом.
– Так что там с Жуковым-то? – спросила Людмила, наливая брату кофе и подсовывая целых два пирожных. – Я так поняла, что это отец его тебя привез?
– Ну да, этот редкостный зануда! – подтвердил Артем. – Представляешь, мы так хорошо жили, вчера справили новоселье…
– Погоди, вы ведь уже справляли новоселье! – недоуменно проговорила Людмила и повернулась ко мне с Перетуриным, принимаясь поспешно объяснять ситуацию. – Понимаете, Артем и его друг Виталик Жуков решили вместе снимать квартиру. Я возражала, потому что не понимала, зачем это двум молодым людям жить вместе? – Она развела руками.
Родион как-то насторожился и подозрительно хмыкнул. Я ничем не выдала своего отношения к происходящему. В душе я досадовала, что приходится отвлекаться на эти внутрисемейные детали.
– Нет-нет, – поймав взгляд Перетурина, сразу же поспешила на защиту брата Людмила. – Так-то он нормальный, просто они с этим Жуковым дружат. Да я бы ничего не сказала, если бы он с девушкой решил жить, даже всячески способствовала бы этому! Ну, или с каким порядочным парнем, но Жуков… Ведь он же…
– Чудовищный раздолбай! – мотнул головой Артем.
– Ну, в общем, да, – подумав, согласилась Людмила. – Они вместе постоянно в какие-нибудь истории попадают. А родители у него очень даже приличные люди!
– Зануды! – возразил Артем, надкусывая третье пирожное.
Людмила поморщилась.
– Вовсе они не зануды! – раздраженно сказала она и решительно отодвинула тарелку с пирожными. – Давай рассказывай, что случилось! – потребовала она, подпирая подбородок руками.
Далее последовал не совсем внятный рассказ Омельченко-младшего о том, как они с Жуковым классно жили вдвоем на снятой квартире и как затем нежданно-негаданно явились родители Жукова и «обломали весь кайф».
– Представляешь, Людмил, какая ерунда? – грустно спросил Артем, заглядывая в глаза сестре и ища сочувствия.
– Сами виноваты! – грозно ответила она. – Мало еще вам! Небось пили там каждый день и дурака валяли! А то я тебя не знаю! Одним словом, все! С сегодняшнего дня живем вместе, как раньше! И никаких Жуковых, и никаких выпивок! И вообще, на работу пора устраиваться. А сейчас ложись спать, – завершила она свой гневный монолог, увидев, что «мальчик», разомлевший от пирожных и выпитого кофе, стал клевать носом. – Людей бы постеснялся! – выговорила Людмила, нахмурившись.
– Угу… – равнодушно отозвался Артем и поплелся в комнату.
– Вы уж извините, – подняла на нас с Перетуриным глаза Людмила.
– Люда, мы хотели поговорить о Вячеславе и забрать пленку, – напомнила я.
– Ой, да! – спохватилась Омельченко, хлопнув себя по лбу. – Совсем забыла! Это все Артем, он меня с ума сведет!
И она, вскочив, помчалась в соседнюю комнату, откуда вскоре вернулась, неся в руках кассету с записью. Людмила сунула ее в проигрыватель и щелкнула пультом.
– Вот Вячеслав, – показала она пухлым пальчиком.
Я увидела улыбающегося темноволосого парня лет тридцати, с мужественным лицом и внимательными умными глазами. Он был довольно симпатичным и, кажется, веселым парнем, потому что все время шутил и довольно артистично крутился перед камерой.
– Спасибо, – поблагодарила я. – Можете выключать, я досмотрю дома. Скажите, а какой Вячеслав в жизни? – спросила я. – Вы его как воспринимаете?
Людмила на мгновение задумалась.
– Ну… – протянула она. – Хороший парень.
Это мне еще ни о чем не говорило. В восприятии добродушной и немного наивной Людмилы и ее брат Артем был прямо-таки образцом современного молодого человека, поэтому я попросила девушку рассказать побольше.
– Ну, он веселый, добрый, порядочный, – принялась перечислять Людмила. – Если просишь помочь, никогда не отказывает. Шутит хорошо, беззлобно. С пациентами ведет себя тоже очень по-доброму, старается шуткой успокоить. Очень ответственно к работе относится, никогда не халтурит… Ну, знаете, как бывает, – принялась пояснять она, – иной делает тяп-ляп, на скорую руку, а человек через три месяца снова приходит. Некоторые так поступают нарочно, чтобы лишние деньги вытянуть. Клиника-то платная, и услуги довольно дорогие. Но, к слову сказать, у нас таких врачей нет, – твердо заверила Омельченко. – И Эдик, и Вячеслав всегда твердят, что залог успеха – качество и железная репутация заведения. Ой, да к нам многие из других хваленых клиник приходят перелечиваться! Вячеслав сам рассказывал, придет человек, на боль жалуется… Посмотришь – все заделано, металлокерамика даже стоит, а раскроешь – мамоньки мои! – Людмила с неподдельным ужасом всплеснула руками, словно сама занималась лечением и протезированием зубов. – Под материалом-то все больное, незаделанное! Прямо на невылеченный зуб протезы ставят, представляете? Спросят – где делали? Отвечают – в соседней клинике, за бешеные деньги! Вячеслав даже рассказывал, что несколько раз отказывался переделывать, отправлял обратно. Говорит – вот где вам такое сделали, туда и идите, требуйте перелечить, а я не возьмусь. Не понимаю я таких халтурщиков, – вздохнула она. – Врачи все-таки, нужно же совесть иметь.
