У Доминик перехватило дыхание.
— Что же с отцом? Если водитель...
Маркус поднял руку, призывая ее к молчанию.
— Тело короля по-прежнему не найдено. Детектив, ведущий расследование, полагает, что при ударе его могло выбросить из машины и тело скатилось по склону в море. Теперь ныряльщикам предстоит обшарить дно у берега.
Доминик вздрогнула.
— Но тогда его выбросило бы на берег приливом. Ведь ветры с Северного моря гонят волны на нас!
— Верно, однако...
Она бросила на него нетерпеливый взгляд.
— Что «однако»? Чего вы не хотите мне говорить?
Взгляд его скользнул к ее тонким пальцам, судорожно сжимающим чашку. Как она хрупка и уязвима! Как хотел бы он оградить ее от боли, которую принесет с собой ужасная весть!
— Пейте кофе, — мягко предложил он.
Принцесса нахмурилась — изящные золотистые брови сошлись в одну тонкую линию.
— Не надо, Маркус. Говорите все, что знаете.
Он сурово сжал губы.
— Едва ли вы захотите услышать обо всех опасностях, что подстерегают человека в море.
Плечи принцессы поникли.
— Вы говорите об акулах, — дрожащим голосом проговорила она. — Да, вы правы. Хищники могли уничтожить тело. Но что, если отец не погиб? Что, если он был только ранен и оглушен? — В голосе ее зазвучал новый всплеск надежды. — Что, если он сумел выбраться из машины и уйти с места аварии?
Маркус задумчиво потер пальцем крохотную ямку на подбородке.
— Может быть. Но это маловероятно. Рано или поздно он должен был на кого-то наткнуться. В городе нет ни одного человека, кто бы не узнал короля и немедленно не отвез бы его в больницу.
Погода стояла теплая и ясная, но Доминик пробрала дрожь. Покрепче запахнув полы халата, она проговорила:
— Что, если он встретился с врагом?
Маркус устремил на нее недоумевающий взгляд.
— Что вы так на меня смотрите? — настаивала Доминик. — Я знаю, что народ любил отца, но к каждому в душу не заглянешь. В городе могут найтись и преступники, и сумасшедшие.
Та же мысль все три дня не давала Маркусу покоя. Но он никому не признавался в своих тайных страхах. Даже полиции. К чему им чужие советы? Он — профессиональный политик, но ничего не смыслит в расследовании катастроф. И потом... да нет, это невероятно. Он ведь был на месте происшествия, видел, во что превратился автомобиль. Нет, король не мог выжить.
— Простите, Доминик. Я просто удивлен. Не ожидал от вас таких... таких мрачных мыслей.
Покачав головой, она поставила чашку обратно на блюдце и провела дрожащей рукой по лбу.
— Маркус, я не знаю, что думать. Рассудок твердит, что мой отец мертв, но сердце отказывается этому верить. Во мне по-прежнему живет надежда, что он жив, просто почему-то не может к нам вернуться!
Движимый каким-то внезапным порывом, Маркус наклонился вперед и накрыл ее руку своей.
— Доминик, что толку изводить себя этими мыслями? Если ваш отец и вправду жив, вы не поможете ему тем, что будете мучить себя сомнениями и догадками. Вы только что вернулись домой. Почему бы вам не встретиться со старыми друзьями, не попробовать немного развеяться, прежде чем вы вернетесь в Штаты?
Тепло его руки вызвало в Доминик странное, неудержимое желание — сплести его пальцы со своими, ощутить пожатие сильной надежной ладони...
«Ну и дура же ты, Доминик! Ты должна была о нем забыть! И думала, что забыла, но стоило вернуться домой... Один его ласковый взгляд — и ты готова растаять, словно шоколад на солнцепеке!»
— Я не вернусь в Штаты, Маркус, — охрипшим от волнения голосом ответила она. — Не вернусь, пока мы не узнаем, что произошло с отцом.
Доминик не могла признаться Маркусу, что это не единственная причина. Он захочет услышать объяснение, а она сгорит со стыда прежде, чем успеет вымолвить хоть слово.
Но скоро ее тайна перестанет быть тайной. И тогда Маркус — как и вся ее семья — испытает к ней только презрение.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Вы считаете, это разумно — не возвращаться в университет? — спросил Маркус.
Губы Доминик тронула слабая улыбка.
— Мне и прежде случалось принимать неразумные решения. Вы же знаете, я не отличаюсь ни умом Николаса, ни здравомыслием Изабеллы. Но, даже если бы ничего этого не произошло, я бы все равно осталась дома. Мне нужно отдохнуть.
