— О чем рассказывать-то? — нарочито безразличным тоном ответила Доминик. — Ты Маркуса знаешь не хуже моего.
— Да ладно тебе, Доминик! Обе мы помним, как ты по нему страдала, когда уезжала в Америку!
— Я была подростком, — демонстративно зевнув, возразила Доминик, — а подростки влюбляются в кого ни попадя. Думаешь, я не помню, как ты сохла по тому игроку в поло?
— Верно, было такое, — рассмеялась Прю. — Но у меня это была просто девичья глупость, а у тебя, сколько мне помнится, все было очень серьезно. Интересно, а Маркус об этом помнит? — лукаво улыбнувшись, добавила она. — Ты теперь выросла и стала настоящей красавицей. А он снова свободен.
Доминик застонала, чувствуя, как щеки запылали ярким румянцем. Сегодня днем, когда она сказала Маркусу то же самое, он поразился так, словно она выкрикнула ему в ухо непристойность. А оправившись от потрясения, ясно дал понять, что ничего подобного между ними произойти не может. Он не интересуется женщинами. И ею — в особенности.
— Неудивительно, что мои родители постарались нас разлучить, — проворчала она. — У тебя как тогда, так и сейчас одни глупости на уме.
Прюденс только расхохоталась в ответ.
— Не вижу ничего глупого в том, чтобы влюбиться в Маркуса Кента. По-моему, он настоящий мужчина.
В том-то и проблема, молчаливо согласилась Доминик. Поэтому ей так трудно о нем забыть. Даже теперь, когда она носит ребенка от другого.
Полная отвращения к себе, она поднялась и направилась в спальню, чтобы переодеться, принять душ... и постараться хоть ненадолго выкинуть из головы королевского советника.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Неделю спустя Маркус сидел в кабинете короля Майкла — просторном помещении с окнами на реку, что делила пополам Старый Стэнбери и впадала в море. Целая стена комнаты была увешана фотографиями семьи и друзей короля. С других трех сторон вздымались книжные полки: многие тома здесь составляли сокровище королевской семьи, бережно передававшееся от одного поколения Стэнбери к другому. Маркус всегда любил эту комнату, хранившую аромат семейной любви и преданности родной стране. И сейчас он часто приходил сюда и подолгу сидел, вспоминая часы, проведенные здесь за работой вместе с королем, — часы, наполненные не только тяжелым трудом, но и радостью оттого, что твой труд полезен стране.
Но сегодня не Майкл сидел за огромным столом красного дерева с чашечкой кофе в одной руке и телефоном в другой. Нет, место короля занял его сын.
— Жаль, что приходится приносить вам дурные вести, ваше высочество, — заговорил Маркус, — но я только что узнал, что поиски тела прекращены. Командир отряда ныряльщиков считает, что его люди исчерпали все свои возможности. И, по совести сказать, я склонен с ним согласиться. Больше двух недель они прочесывали прибрежные воды и так ничего и не обнаружили.
Николас поднял печальный взгляд на своего друга и советника.
— Удивительно, что они так долго проработали, — заметил он. — Особенно при нынешней погоде.
Маркус видел, как грусть на лице принца сменяется усталой покорностью. Это же выражение, когда речь заходила о трагедии, он замечал на всех лицах во дворце. Кроме лица Доминик. Ибо с той поездки он старался держаться подальше от младшей принцессы.
— Не сомневаюсь, военные не хотели прекращать поиски из уважения к вашему отцу. Но в конце концов им пришлось подчиниться здравому смыслу.
Николас тяжело вздохнул.
— Что ж, видимо, на этом расследование закончится.
Маркус рассеянно барабанил пальцами по колену. Его по-прежнему мучили те же сомнения, что и Доминик. Но он никому не обмолвился о своих подозрениях и не сомневался, что и Доминик о них молчит. Хотя с того самого дня они не виделись, Маркус чувствовал, что эта общая тайна установила между ними какую-то странную связь.
— Не обязательно, — осторожно ответил он. — Возможно, результаты вскрытия тела шофера дадут нам какую-нибудь новую нить.
Николас раздраженно бросил ручку.
— Черт побери, Маркус, этот парень сгорел заживо! Что еще может определить вскрытие?
— Кто знает? В последнее время медицина достигла удивительных высот. Быть может, например, исследование покажет, что водитель был пьян.
