-Экое кладбище, - шепнул доктор, доставая из кармана очки.
Бальтазар мысленно согласился с товарищем: не верилось, что в Потерянной Супони кто-то живет, так мрачно и тихо было вокруг. Хоть бы петух крикнул, хоть бы кошка пробежала по площади.
Коляска остановилась, Штефан распрямился, оглянулся на доктора с довольным выражением на круглом простодушном лице.
-Приехали, сударь.
-Вижу, вижу, любезный. Пойдемте же, Бальтазар.
Доктор закряхтел, вылезая из коляски. Видит Бог, к этому моменту путешественники готовы были одолеть еще такое же расстояние, каковое было ими покрыто, лишь бы не останавливаться в этом месте.
Бальтазар и доктор Кислинг замерли у коляски, разглядывая: доктор – дома и церковь, молодой человек – виселицу.
Штефан принялся было доставать из задней части коляски дорожный сундук с багажом, да остановился, решив, что доктор и его спутник могут и передумать ночевать в этом запечье.
Доктор, размышлявший, в какой из троих домов, собственно говоря, постучаться, принял наконец-то решение и направился к крайнему от церкви строению.
Вежливый стук в дощатую дверь поглотила тишина. Снова стал накрапывать дождь, через минуту превратившийся в сущий ливень. Доктор вновь постучал. Дом ответил гробовым молчанием. Бальтазар поднял воротник камзола, надвинул на уши треуголку.
-Что за чертовщина? Эй, хозяева!
Господин Фредерик, лицо которого заливала вода, забарабанил в дверь изо всех сил. В глубине дома появился огонек свечи, замельтешил, задвигался, затем - исчез. У двери послышался шум, точно кто-то отпирает засов.
«Или снимает со стены колун», - подумалось Бальтазару.
Путешественники ожидали, что дверь вот-вот отворится, но шум стих, а дверь так и не открылась. Доктор Кислинг, определенно, выходил из себя. Борода его намокла, с нее потоком стекала прямо за воротник холодная вода, а очки запотели.
-Откройте дверь, здесь дождь! – крикнул доктор.
За дверью по-крысиному зашебуршало, затем раздался грубоватый голос:
-Кто там?
-Господин, - взмолился доктор Кислинг, взглянув на Бальтзара. – Мы прибыли из города по важному делу, нам нужен ночлег. Я заплачу…
Дверь отворилась. Появившийся перед путешественниками господин был явно не настроен шутить. В левой руке он сжимал топор, в правой - свечку.
-Из города?
-Из города, господин, - поспешил сообщить доктор Кислинг. – Ехали два дня и дьявольски устали…
-Не упоминать! – мужчина резко оборвал его. – Не упоминать князя скверны у порога моего дома!
-Прошу простить, - взмолился господин Фредерик, голова которого, залитая водою, стала похожа на голову высунувшейся на поверхность пруда лягушки.
Хозяин дома высунулся из двери, поднес свечу к лицу доктора, затем таким же образом изучил Бальтазара.
-Там кто?
-Это мой слуга, Штефан. И лошадь.
Мужчина поднял свечку над головой и посторонился.
-Можете войти.
Путешественники очутились в освещенной одной лишь свечкой просторной комнате, с камином, дверями в смежные помещения и с лестницей, ведущей наверх.
-Мария, зажги факел, - крикнул мужчина.
Дом благополучно проглотил его крик, оставив тишину.
-Мария.
Где-то наверху раздался топот босых ног, потом до слуха путников донесся девичий голос:
-Что случилось?
-К нам гости.
-Гости?
В голосе скрытой за темнотой девушки нетрудно было прочесть изумление.
-Я не готова!
-Уже легла, - пробормотал хозяин. – Что ж. Потерпите, господа. Я справлюсь сам.
-Не утруждайте себя, - отозвался доктор Кислинг.
-Да, не стоит, - пробормотал Бальтазар, в голове которого, отзываясь во всем теле приятной истомою, все еще звучал голос неведомой Марии. В придорожном трактире, где молодой человек познакомился с Гризеттой, все начиналось примерно также.
