Редигер Анну Густавовну вели ребята из ОСО.
Это был отдел, предназначенный для розыска и задержания преступников, для борьбы с карманниками, для пресечения продажи наркотиков и иных уголовных преступлений в общественных местах. Если кто-нибудь думает, что схватить за руку карманника просто, то он ошибается. Карманники - виртуозы преступного мира, одна из самых уважаемых каст. Работников опергруппы они через некоторое время уже знают в лицо и даже вежливо раскланиваются при встрече. Попробуй в таких условиях взять карманника с поличным! Но оперативники ОСО с работой справлялись. И это говорит об их способности маскироваться и не выдавать своего присутствия.
Поэтому им смело доверили водить тетку, которая к тому же отягощена ребенком.
Анна Густавовна была спокойным объектом. По знакомым она не ходила, знакомые ходили к ней. Их было столько, что два оперуполномоченных, которым поручили эту работу, устали нервничать и напрягаться при появлении очередного незнакомого лица.
Один из оперативников - Олег Харьковский - работал в опергруппе пятый год и обладал определенным опытом, но второй, Павел Гурьянов, приданный ему в помощь, в сыске был абсолютным несмышленышем. Работа им досталась непыльная, но скучная.
Супруги Редигер жили в отдельном коттедже на застраиваемом пустыре, коттедж этот был одной из немногих законченных построек. Это, конечно, представляло определенные трудности - незваный гость мог незаметно пройти через один из застраивающихся участков, но Харьковский место выбрал очень удачно - с него просматривались все подходы к дому.
– Слышь, Олег, а чего мы эту бабу пасем? У нее муж в розыске?
Харьковский сам обстановку знал плохо. Задачу ему поставили, но подробностями не делились. Но признаваться «молодому» в том, что его самого держат в неведении, не хотелось.
– Тебе-то что? - немного раздраженно сказал он. - Сиди да посматривай.
– Скучно так сидеть, - признался Павел. - Я люблю сидеть с интересом. А когда нас сменят?
Этого Харьковский тоже не знал.
– Когда надо, тогда и сменят, - уже совсем раздраженно буркнул он. - Присягу давал? Обещал мужественно преодолевать все тяготы службы? Так вот, это они и есть.
– Тяготы тяготами, - сказал Гурьянов, - но пожрать бы не мешало. Если бы заранее предупредили, я бы бутерброды из дома взял. Жена вчера такую колбаску купила - пальчики оближешь!
– Вот и облизывай, - вздохнул Харьковский.
Упоминание о еде, когда ты голоден, заставляет о ней думать с удвоенным желанием. Вспоминался шашлык, который жарили на прошлой неделе, прекрасные отбивные, которые постоянно подавали в кафетерии неподалеку от управления, да что там говорить, простых пирожков с картошкой Харьковский сейчас бы умял не меньше десятка, от холодного беляша не отказался бы!
– Может, я сбегаю до дороги? - осторожно поинтересовался не менее голодный Гурьянов. - На повороте на Третью Продольную кафе одного азера знакомого. Хороший мужик! Зайду к нему, выделит по шашлычку служивым людям. Он ментов уважает…
– Иди ты со своим азером, - грустно сказал Харьковский. - Не дай бог, что случится, головы оторвут. Знаешь, кто старших групп инструктировал? Москвич нас инструктировал. А о чем это говорит? О том, что дело серьезное, раз на контроле в министерстве. А ты заладил - пирожки, пирожки…
