Необходимость «ручного дела» в значительных объемах для каждого инока к 30-м годам XVI века никуда не делась, и Федору Степановичу предстояло познакомиться с ней самым тесным образом.
Федор Степанович Колычев долгое время был простым послушником. Игумен Алексий (Юренев) поставил его на общие работы, наряду иными послушниками, никак не выделяя из их числа.
Житие передает этот период его судьбы в нескольких емких фразах: «И тружаяся со всяким усердием… и многие скорби и труды подьял, словно раб, которому не суждено быть выкупленным». Он проявил покорность воле настоятеля, жил любовно и смиренно в отношении остальной братии. Отпрыску боярского рода пришлось рубить дрова, копать землю, переносить камни, трудиться на мельнице, выходить в море на ловлю рыбы… От суровых условий соловецкого быта молодой Колычев одно время хворал: у него появился нарыв на плече. Но здоровый организм профессионального воина с болезнью справился.
Понимал ли настоятель соловецкий, кого Бог привел к нему в послушники? Понимал ли, какого полета птица залетела на Соловки? По всей видимости, Федор Степанович не торопился открывать свое происхождение. Ему всё еще грозило быть вырванным из монашеской среды по настоянию родни. Но даже если он и открыл игумену Алексию тайну своего происхождения, тот ни в чем не делал для него исключений.
Наконец послушнику Федору позволили принять постриг. И более не стало Федора Степановича Колычева. Он умер. Ибо монах для мира – живой мертвец. Вместо него в 1539-м или же в самом начале 1540 года появился инок Филипп.
Наставничество над новопостриженным иноком игумен Алексий отдал «…монастырскому духовну{ Очевидно, духовнику.} и знаменоносцу старцу священноиноку Ионе, зовомому Шамше (Шамину. – Д.В.)». Иеромонах Иона Шамин был одним из светочей обители, вторым человеком после самого настоятеля, уставщиком братии. Он назван в Житии «сопричастником» преподобному Александру Свирскому, одному из величайших учителей русского монашества в XVI столетии. Александр Свирский скончался в 1533 году, его выученик должен был помнить всю ту науку монашеского делания, которую преподал ему блистательный учитель. Через него к «новоуку» в монашестве протянулась нить от знаменитого подвижника. Как свидетельствует житие св. Александра Свирского, основателя Троицкой обители под Олонцом, ему являлась Богородица, а также Пресвятая Троица в виде трех ангелов – как в библейские времена праотцу Аврааму. Наставничество свирского подвижника вывело к духовным подвигам нескольких святых, основателей монастырей. Иона Шамин не столь известен, как, например, преподобные Адриан Андрусовский, Афанасий Сяндомский или Макарий Оредежский, но школу он проходил ту же самую. Соловецкая община сохранила старинное предание, согласно которому Иона Шамин удостоился чудесного посещения Соловецких чудотворцев.
Таким образом, Филипп получил очень хорошего наставника, обладавшего бесценным духовным опытом.
Иона Шамин взялся за молодого монаха основательно. Под его духовным водительством Филиппу пришлось пройти исключительно трудный путь. Наставник учил его благочинию и смирению. Так, чтобы он запомнил до самой смерти главное правило иноческого быта: дни надо проводить в трудах и постах, а ночи – без сна, в молитве…
Именно этих благ искал когда-то Федор Степанович Колычев. И получил их теперь сполна. Строгость наставническая – норма для начинающего инока. Но для Филиппа это была еще и желанная норма. Очевидно, он имел склонность к тому, что другим давалось с большим трудом.
Прежде всех духовных усилий на Филиппа сваливаются тяжкие физические труды – горше прежних, которыми нагружал его игумен Алексий в послушничестве. Соловецкая обитель для абсолютного большинства монахов оборачивалось той стороной, которая очень далека от идеального скитского жительства, описанного в трудах преподобного Нила Сорского. Там главным делом инока показан труд молитвенный. А нормальным делом для соловецкой братии был иной труд, его современный мирянин иначе как только каторжным не назовет. Между тем и молитвенником всякому островному монаху следовало быть неустанным.
