— Я тоже жил одно время бок о бок с разбойниками, — сказал Митридат, — и тоже кое-что знаю.
— Старайся не доводить дело до рукопашной, — невозмутимо продолжил Тирибаз, — рази Манеса с расстояния дротиком. Целься в шею повыше ключицы.
Митридат кивнул и тронул поводья.
Горячий жеребец вынес его из рядов понтийских всадников.
— Если Манес тебя ранит, скачи назад! — крикнул вдогонку Сузамитра. — Мои лучники прикроют тебя в случае опасности!
Митридат не испытывал страха, лишь нетерпеливое желание показать свое умение держаться в седле и владение оружием. Одолеть вражеского предводителя в честном поединке — это ли не слава!
Пафлагонский царь приближался на широкогрудом сером скакуне с длинной белой гривой. Когда до Митридата оставалось не более ста шагов, Манес натянул поводья.
Остановился и Митридат, с пристальным любопытством разглядывая того, кого ему предстояло убить либо пасть самому от его руки.
На вид Манесу было не более сорока лет, его лицо скрывал шлем с длинными нащечнихсами почти до самого подбородка. Он был широкоплеч и довольно грузен. Кожаный панцирь с металлическими пластинами заметно стеснял его движения. Шлем царя по обычаю его народа был украшен лошадиным хвостом, ниспадающим ему на спину.
Манес взял на изготовку дротик и подбросил его в руке, показывая, что он готов к поединку.
Митридат прикрылся щитом и ударил пятками коня, погружая его делать разбег.
Два всадника поскакали навстречу друг другу с поднятыми для броска копьями.
Дротик Манеса Митридат легко отбил щитом, как его учил Тирибаз.
Сам сделал обманное движение, взяв немного в сторону, чтобы оказаться сбоку от противника. И метнул копье, целя Манесу в шею.
Но Манес, видимо, был знаком с таким приемом, поскольку так резко отвернул в противоположную сторону, что дротик Митридата даже не задел его.
Выхватив из ножен меч, Манес устремился галопом на юного царя, свирепо вращая большими выпуклыми глазами.
Митридат, выругавшись вполголоса, тоже обнажил клинок.
Они пронеслись совсем близко друг от друга, обменявшись ударами. Перед взором Митридата мелькнул ощеренный в злобной усмешке рот Манеса, его черная борода и большой красный нос. Всадники съехались вновь.
Митридат не предполагал, что Манес при всей своей грузности и кажущейся неповоротливости окажется так ловок в обращении с мечом. Он отбивал все выпады Митридата, то и дело нападал сам и наконец сильнейшим ударом выбил меч из его руки.
По рядам понтийского войска прокатился возглас тревоги за своего царя. Сузамитра велел лучникам выдвинуться вперед.
Пафлагонцы ликовали. Их громкие радостные крики отдавались дальним эхом в горных вершинах.
Оставшись без меча, Митридат не растерялся и не упал духом. Он мог бы легко поднять меч с земли, наклонившись с коня. Однако Манес не позволял ему это сделать, наседая на него все сильнее.
У Митридата оставался еще акинак, но он даже не вынул его из ножен.
Злость при виде самодовольной усмешки Манеса и негодование на самого себя за постыдную неловкость подхлестнули Митридата к решительным действиям. Развернув коня, он погнал его прямо на пафлагонского царя, который и не думал уворачиваться, полагая, что с мечом в руке он сильнее безумной отваги юнца. Кони сшиблись.
Манес замахнулся мечом, но Митридат ударом щита сбил его с коня наземь.
Теперь тревога, как стон, прошла по рядам пафлагонцев, их ликующие крики смолкли.
Митридат не стал подбирать свой меч. Быстро спешившись, он ринулся на Манеса, который сильно ушибся при падении, поэтому не успел подняться на ноги.
Вырвав меч из руки пафлагонца, Митридат приставил его к горлу поверженного Манеса.
— Ты проиграл, — торжествующе произнес он. — Проси пощады!
— Так нечестно, — морщась от боли, промолвил Манес. — Ты напал на меня, лежащего на земле. Так цари не поступают!
Изумленный Митридат опустил меч.
— Как же поступают цари, по-твоему?
— Давай, продолжим поединок, — предложил Манес. — Тот, кто получит рану или будет обезоружен, считается проигравшим. Царь царя должен победить оружием, а не голыми руками. И на лежащего на земле царь нападать не должен, запомни это.
