Наконец и Роксана спросила Митридата о чем-то давнем, видимо, запомнившемся ей еще с той поры, когда Митридату было двенадцать лет, а ей восемь.
Митридат с трудом вспомнил этот эпизод из далекого детства, поразившись тому, как цепко хранит в сердце чуткая Роксана благородный порыв своего брата, защитившего ее от злой собаки.
Смешливая Ниса стала дергать Митридата за плащ, привлекая его внимание к себе. Она спросила какую-то заведомую глупость и сама же засмеялась над этим.
Митридат неловко улыбнулся, не зная, отвечать или нет.
Его выручила Роксана, спросив:
— Где мама поселила тебя? — И, выслушав сбивчивые объяснения брата, добавила с улыбкой, впервые появившейся у нее на устах: — Жди, мы придем к тебе в гости! Будешь ждать?
Митридат согласно кивнул головой.
При прощании Роксана поцеловала брата совсем по-взрослому, слегка прикрыв глаза ресницами и склонив голову набок. Ее бледные щеки чуть-чуть порозовели, когда губы Митридата всего на миг коснулись ее несмелых губ.
Ниса, стесняясь, чмокнула Митридата в щеку и сразу же убежала.
Покидая дворик, Митридат оглянулся.
Роксана стояла у мраморной колонны, увитой плющом, и глядела ему вслед, прикрыв ладонью глаза от солнца.
Статира сидела перед бронзовым зеркалом, а молодая рабыня расчесывала ей волосы костяным гребнем, когда в дверях появился Гистан. Госпожа и служанка, оживленно о чем-то болтавшие, враз умолкли. Затем Статира неприязненно бросила Гистану: — Чего тебе? Говори поскорее и убирайся! Евнух с усмешкой поклонился и отступил в сторону. Статира увидела Митридата.
С ее уст сорвался возглас изумления. Мрачная надменность сменилась бурной радостью, так что сияющие девичьи глаза мгновенно преобразили эти дивные черты.
Вскочив со стула и отпихнув служанку, Статира заключила Митридата в объятия. Ее пушистые каштановые волосы щекотали ему лицо. Митридат совершенно растерялся от столь крепких объятий и запаха этих мягких волос, укрывающих спину Статиры.
Когда Статира расцеловала его в обе щеки, он и вовсе смутился. Статира в его детских впечатлениях запомнилась Митридату драчливой и неприступной. И вдруг — такая встреча!
Гистан деликатно удалился, уведя хлопающую глазами служанку за собой.
Брат и сестра остались одни.
Статира торопливыми движениями сбросила в кучу свои платья и покрывала, разложенные по всей комнате. Она пригласила Митридата сесть в кресло с изогнутой спинкой, сама устроилась рядом на стуле, не выпуская руку брата из своей.
Последний раз Митридат видел Статиру, когда ей только исполнилось тринадцать лет. Теперь Статире было восемнадцать.
Она была безупречно сложена, высока ростом. Кожа оливкового оттенка, казалось, излучала тепло. Глаза, заметно удлиненные к вискам, напоминали глаза пантеры, их светло-карий цвет лишь подчеркивал яркую белизну белков. Это же подчеркивали черные изогнутые ресницы. Прямой материнский нос удивительно гармонировал с красиво очерченными губами и темными бровями вразлет. Всегда тонкие черты лица Статиры теперь обрели чуть заметную округленность, во взгляде помимо прежней дерзости появилась некая томность.
На девушке был длинный синий халат из тонкой шерсти, наброшенный прямо на голое тело. Наспех запахнутый спереди, он открывал Митридату ложбинку между двух упругих грудей, подрагивающих при каждом резком движении, и очертания которых легко угадывались под тонкой тканью.
Статира оставалась такой же стремительной и непоседливой. Она заставила пересесть Митридата сначала к столу, потом к окну, усаживаясь там же вместе с ним, словно какая-то сжатая пружина постоянно побуждала ее к действию.
Она восхищалась красотой Митридата, его статью, вьющимися волосами, то заходя к нему сзади и кладя руки на плечи, то прижимаясь щекой к его щеке.
— Я знала, что ты вернешься, — молвила она. — Я верила в это. Сколько раз я молила богов помочь тебе возвратиться домой, мой любимый брат! Боги услышали мои мольбы!
— Вообще-то, меня привезли в Синопу пленником, — сорвалось у Митридата, — и моя судьба пока еще не решена, сестренка. Мне кажется, здесь есть люди, которые не рады моему возвращению.
