– Он не сможет подняться по ступенькам, – пришлось объяснять Эдит.
– Они будут проверять такие подробности?
– Наверняка никогда не скажешь.
– Почему тебе просто не навестить его в "Британия-Бич"?
– Да я могу увидеть его где угодно. Но будет гораздо логичнее, если он сам решит найти меня. Иначе мне придется пробиваться сквозь банду мормонов.
Именно по такому образцу я хотел построить наши отношения: Хьюз постоянно вытаскивает меня из отеля посреди глубокой ночи, он мобилен, и, что гораздо важнее, я никогда не могу предсказать, где же Ховард назначит мне встречу в следующий раз, поскольку не имею с ним никакого постоянного контакта. Сначала мне даже пришла в голову мысль самому остановиться в "Британия-Бич", но идея оказалась невыполнимой, стоило только увидеть расценки. Пятьдесят долларов в день – и я отказался снимать номер в месте, напоминающем ободранный кусок Майами-Бич.
К концу недели мы загорели и провели в постели больше времени, чем за весь год. Эдит была счастлива, как и я. Последние каникулы на жарком солнце у нас были пять лет назад, на Тобаго, а потом на Гренаде.
– Видишь? – Мы стояли в воде на пляже перед "Монтегю-Бич", Эдит взобралась ко мне на плечи, краем глаза высматривая подозрительные тени на предмет акул и барракуд. – Это была замечательная идея.
– Это была моя идея, – не преминул отметить я.
– Только потому, что я скрутила тебе руки. Клиффорд, ты очень забавный человек. Так много работаешь над своими замыслами, постоянно пишешь, но тебе редко приходит в голову, что над нашими отношениями, нашим браком тоже надо работать. А ведь ты столько раз заявлял, как это для тебя важно. Ленивый хам.
– Ты права. Когда все закончится, мы укатим в долгое путешествие. Куда хочешь. А куда бы ты хотела поехать?
– В Венецию, – мечтательно ответила Эдит. – Отель "Даниэлли", самый роскошный отель на Большом канале. Я ездила туда с мамой и папой, еще в детстве, и уже тогда решила, что вот то место, куда я хочу вернуться с любимым мужчиной.
– Я был в Венеции. Как насчет Будапешта?
– Я хочу поехать в Венецию, – твердо заявила она. – Но сейчас мне не хочется обсуждать, что мы будем делать, когда все закончится. Сейчас мы здесь. Говори со мной. Будь со мной.
– Да я и так с тобой.
Мы принялись плескаться в воде, а я показывал на плавающие куски дерева и комки водорослей, крича: "Смотри, акула! Скат! Пиранья!" Эдит с визгом прижималась ко мне, угрожала стянуть с меня трусы, если не прекращу ее пугать, пока я не нырнул и не стянул с нее бикини до бедер. Жена принялась отбиваться.
– Никто не заметит, – прошептал я. – Просто не суетись.
– Я закричу, идиот.
– Да ты всегда угрожаешь, что закричишь.
Я продолжил раздевание, и тогда Эдит завопила:
– Помогите! Насилуют!
На пляже от шезлонгов оторвалась дюжина заинтересовавшихся. Эдит широко ухмыльнулась, показав клыки:
– Вот теперь ты вляпался в неприятности. А ведь тебя предупреждали.
– Нельзя обвинить мужа в изнасиловании собственной жены.
– Нет, ты, конечно, можешь меня изнасиловать, но только не в океане.
– Это приглашение?
Вырвавшись, Эдит неуклюже, по-собачьи поплыла к пляжу, встав на ноги, когда вода уже едва достигала колен, чопорно поправила купальник и поманила меня пальцем.
* * *
В понедельник я принялся за те необходимые изыскания, которые надо было провести в Нассау: пошел в офисы местных газет "Гардиан" и "Трибьюн", просмотрел их материалы и записал все показавшееся мне важным на пленку. Репортер "Гардиан" Конни Джо Джастис освещала приезд Хьюза, и мы дважды приглашали ее на обед, а я дал ей сто долларов в качестве предварительного аванса: она должна была посылать мне все новости о миллиардере и раскопать что-нибудь о его мормонской гвардии. В другой день я завтракал с вице-консулом Лу Кроссоном, человеком, официально приветствовавшим Хьюза на Багамах в прошлый День благодарения. Мы ели сэндвичи с копченой говядиной в деревянной беседке в тропическом саду заброшенного отеля. В газеты попало высказывание Кроссона, что он понятия не имел, кто приезжает; ему просто позвонили глубокой ночью и велели срочно ехать в аэропорт на встречу с "очень важным человеком".
