Тайк стоял посреди своей студии в Бруклине, опершись предплечьем на стекло окна. Уже час, как он вернулся домой после встречи с Сэйдж. Хорошо, что ему удалось побороть порыв отправиться вслед за ней в ее квартиру! Вместо того чтобы действовать импульсивно, Тайк пытался тщательно обдумать ситуацию. Ему нужно время, чтобы свыкнуться с грядущим отцовством.
Тайк отошел от окна к дальней стене, у которой стояли натянутые на подрамники холсты, и потянулся за самым свежим из портретов Сэйдж: она была изображена стоящей возле своего рабочего стола, с нахмуренными бровями и с карандашом в руке. Тайк скопировал этот портрет с фотографии, опубликованной в одном из журналов об искусстве.
Опустившись на колени, Тайк всмотрелся в картину, размышляя о том, что их с Сэйдж ДНК слились в одну, и теперь в животе этой женщины растет его ребенок. Они создали новую жизнь. Боже, какая потрясающая, восхитительная, но пугающая мысль! О чем только думала судьба, когда сделала его, самого бесчувственного человека на свете, отцом?
Для Тайка уязвимость равнялась боли, а боли ведь можно избежать. Ему казалось логичным не поддаваться своим чувствам, как, например, в отношениях с Сэйдж, или просто отдаляться от людей, как он научился поступать со своей матерью. Тайк полагал, что для всех он выглядит нормальным парнем, однако ни один человек на свете не знал, что творится в его душе, – там была лишь пустота. Он ощущал себя живым лишь во время спарринга с партнером на татами или когда изнурял свое тело упражнениями в спортзале. Но это был только краткий выброс адреналина. Искусство в основном помогало Тайку отвлечься, временами адреналин вскипал в его крови и во время рисования картин или создания скульптур, хотя творческий процесс Тайк находил легким и не требующим больших умственных затрат.
Тайк запрокинул голову назад и вперил невидящий взгляд в потолок, где скрещивались деревянные балки и стальные трубы. Перед мысленным взором предстала квартирка с двумя небольшими комнатами, в которой Тайк прожил большую часть своей жизни. Ему в детстве всегда казалось, что он делает что-то неправильно, раз его мама прячется от него и его сестры. Тайку вспомнились сотни рисунков, которые он нарисовал для матери, надеясь, что однажды она оценит его усилия. Ему так хотелось, чтобы мама обратила на него внимание…
Он провел указательным пальцем по скуле Сэйдж на портрете. Когда-то рисование портретов – быстрых набросков чернилами или углем – помогало ему зарабатывать на крышу над головой и на еду. Тайк тогда еще был подростком и торговал своими рисунками на улицах и в Центральном парке, а позже продавал их женщинам, посещающим художественную студию, где сам позировал обнаженным в качестве модели.
Он ясно помнил, как тревожно размышлял в те дни о том, сколько еще нужно нарисовать рисунков, чтобы хватило денег заплатить за аренду квартиры. В конце концов он научился сдерживать свою тревогу и негодование, научился рисовать, отстранившись от беспокоящих его мыслей и в конечном счете отгородившись от людей. Сэйдж была единственной, кто чуть не заставил потерять Тайка контроль над собой. Еще немного – и он подпустил бы ее к себе ближе, позволил забраться в душу. Но Тайк понимал, что этого делать нельзя.
Именно из-за того, что рядом с Сэйдж Тайк ощущал искушение открыться ей, он позволил этой женщине уйти от него три года назад, проскользнуть между пальцев. И все – ради самосохранения.
Ему очень рано пришлось повзрослеть и научиться справляться с ситуациями, с которыми не должен справляться ни один ребенок. Тайка мало что могло напугать. Но Сейдж действительно пугала его. Тайк сел, обхватил руками согнутые колени, чувствуя, как в сердце вползает горячий страх. Нравится ему это или нет, но он и Сэйдж теперь соединились, смешав свои ДНК в ребенке. Что бы ни думал об этом Тайк, Сэйдж, как мать его ребенка, теперь всегда будет присутствовать в его жизни. А ведь она – единственный человек, который почти смог пробить броню на его сердце. И это значит, что Сэйдж крайне опасна.
