Придуманная нами легенда была не самой удачной, так как мы оба — и Гарибальди, и я в чем-то не очень подходили для ролей, которые мы выбрали для себя. Генерал должен был изображать религиозного сектанта, сыграть которого он не мог правдоподобно, а я должен был заниматься неприятными процедурами изготовления холодного мяса в снегу.
Однажды, когда Липский и я вернулись вечером, мы заметили десять лошадей, пасущихся около нашего домика. Вначале мы испугались, подумав, что это приехавшие красногвардейцы захватили Гарибальди и поджидают нас. Мы очень осторожно подошли к домику и обнаружили, что эта была группа таджиков, прибывшая из кишлака снизу. Они привезли какие-то свои ценности и собирались спрятать их здесь. Мы помогли им построить неказистый домик, частично врытый в склон холма, с задней стороны которого они в склоне горы вырыли извилистый проход длиной три или четыре фута. В конце этого прохода они вырыли яму и в нее положили несколько очень тяжелых мешков. Все это было засыпано землей, а вход был замаскирован домиком. Помогая им перетаскивать тяжелые балки, я растянул ногу, которая у меня была ранена в Гали ополи, и выбыл из строя на пару дней. Это могло сорвать наши планы относительно большевиков, в случае их попытки захватить нас, но я вскоре снова пришел в норму без всяких последствий. Наши таджикские друзья пробыли у нас несколько дней и сделали нам дружеский подарок в виде молока и кумыса взамен оказанной нами помощи им.
21-го ноября вернулись Иван и Ишан. Они сообщили, что кроме большого количества снега ничто не мешает пройти, но каждая возможная тропинка охраняется большевиками, которые очень озабочены тем, чтобы прервать любую связь между Иргашем и Ташкентом. Их останавливали и допрашивали в четырех или пяти местах. Эта новости вызвали у меня такую досаду, что сначала я искал поводы не поверить им. Но, поскольку мне не хотелось смертельно рисковать, действуя вопреки добытой с таким огромным трудом информации, я, в конце концов, смирился, поверив тому, что это действительно так. Эта информация нашла в дальнейшем подтверждение в книге Кастанье «Басмачи», изданной в Париже в 1925 году. В ней автор писал, что проходы между Ферганской и Сыр-Дарьинской областями были заняты Красной армией, чтобы изолировать контрреволюционные элементы в Ташкенте от басмачей — сторонников Иргаша — в Коканде.
Позже мы намеревались послать Ивана по железной дороге с письмом от Гарибальди к полковнику Корнилову — самому активному деятелю русского белого движения, сотрудничающего с силами Иргаша. Гарибальди собирался сообщить об условиях, сложившихся здесь, и хотел попросить людей Иргаша провести нас в Фергану в обход линии большевистских пикетов. Этот план так никогда и не осуществился, из-за обстоятельств, о которых я расскажу дальше. Однако я послал Ивана в Ташкент связаться с Марковым, чтобы он доставил письмо от меня Тредуэлу.
Полковник Корнилов был братом знаменитого русского генерала Корнилова, чьи разногласия с Керенским позволили Ленину совершить свою большевистскую революцию. Я однажды встречался с генералом Корниловым в Китае, где я вынужден был провести десять дней в карантине в Шанхае.[40]
Генерал Корнилов был позже убит снарядом, залетевшим в его комнату. Он был одним из командиров Туркменского полка Дикой дивизии, состоящей из неевропейских россиян, которой командовал Великий князь Николай.
Позже я довольно хорошо познакомился с полковником Корниловым. Он, в конце концов, был арестован и расстрелян большевиками при обстоятельствах, которые я опишу здесь ниже.
Марков поехал в Ташкент узнать новости и, как я надеялся, получить письма от Тредуэла. Он обещал вернуться к 18-го ноября. Мы не получали от него никаких известий до 4 декабря, но, однако, слышали, что его ограбили по дороге и вынудили вернуться в Ташкент. Я сильно переживал из-за этого, так как он мог везти какие-то сообщения. А еще я одолжил ему свой второй пистолет, так как, если помните, первый был у меня отобран чекистами во время моего ареста.
