— Все. Обещание надо держать.
Оставив несколько фишек на столе, я поднялся и направился к кассе, а подходя, заметил, что меня уже ждут.
— Я что так много выиграл, что у вас нет наличности? — обратился я не к кассиру, а к мужчине, что стоял радом.
— Вам фатально везло, — то ли спросил, то ли утвердительно произнес он.
— Везло, — улыбнулся я, — а у вас есть подозрения в мошенничестве?
— Нет, но если человек заявляет, что выиграет и выигрывает заявленные партии, то это вызывает подозрение.
— Это ваши проблемы, но я вам явно интересен, иначе бы вы здесь не стояли. Ищите дурака в зеркале, что вы здесь случайно. У вас есть претензии, чтобы занести меня в список?
Мы поняли друг друга. Казино вело «черный список» лиц, вход которым был запрещен. Причины могли быть разные.
— Нет, что вы.
— Тогда я пошел. У меня встреча и вы туда не приглашены, так что не отвлекайте и не задерживайте.
Я протянул фишки в кассу и, получив свой выигрыш, направился к столу, где сидел Омар, но его там уже не было, а меня ожидал Али.
— Он в ресторане и ожидает там, — известил он, и, не дожидаясь ответа, повернулся и направился к дверям ресторана. Войдя, он проводил меня к столу, где сидел его господин и удалился. Омар жестом предложил сесть.
— Добрый вечер. Удалось сорвать банк?
— Добрый. А знаете, что «сорвать банк», которое означает «получить что-нибудь» появилось именно здесь, в этом казино и имело прямое значение выиграть все фишки находившиеся в банке. Первый владелец казино ввел правило: каждый стол имел свой банк. Когда фишки, находящиеся на столе выигрывал один игрок, то стол на какое-то время накрывался черным сукном, обозначающим траур. Это и означало, что игроку удалось «сорвать банк». Сегодня это вряд ли возможно.
— Интересный факт. Я вообще не ожидал вас здесь увидеть.
— Мир тесен. Порой в своем боку чувствуешь чей-то локоть. Все куда-то торопятся, не зная куда, словно на выход, который у всех один.
— А разве не так? Выход, он же конец, у всех один.
— С этой точки зрения согласен, но не думаю, что все так торопятся к этому выходу, иначе стояли бы. Куда торопиться.
— Это вы европейцы торопитесь. У нас жизнь более спокойная, размеренная. Прежде чем сделать шаг, надо посмотреть, подумать, куда ставишь ногу.
— И подолгу, вот так стоите на одной ноге в раздумье?
Он тихо засмеялся:
— Люблю, когда у человека есть чувство юмора. Но не так долго стоим, как вам бы хотелось. Но зато то, что мы задумываем, осуществляется.
— Всегда?
— Почти. Мы не боимся потереть время на размышления, потому и делаем меньше ошибок. Это не значит, что вы хуже. У нас разные культуры, разные религии.
— Надеюсь, вы не хотите меня склонить к своей?
— Вас нет. Вы удачливы, как я заметил. А это опасно. В нужный момент удача может подвести. Знаете, привыкаешь, она обволакивает, и потом исчезает, как мираж. Вам приходилось видеть мираж?
— Нет, — соврал я, помня о миражах, когда служил в Африке.
— Завораживающее зрелище, особенно если знаешь, что это обман. А что касается удачи, вы удачливы в своей продаже картин, если можете себе позволить отдых здесь.
— Не судите потому, что видите. Это может быть мираж. Галерея — для души. Она приносит доход, но не такой, чтобы ездить сюда. Да, и не жалуюсь я на отсутствие денег. Мне хватает, столько, сколько у меня есть. Не буду напускать туман. У меня есть и другие компании. Одна — промышленный дизайн, есть торговая.
— Тогда понятно. А нет ли у вас радио, телевидения, газет?
— Не моя область и мне это не интересно.
— Почему?
— Ни одно средство массовой информации не скажет правды.
— А вы всегда говорите правду? — ухмыльнулся он.
— Ну что вы. Нет, конечно, но это лично я. А так мне пришлось бы обманывать многих и при этом публично. Мало того, склонять к этому сотрудников. Но нет гарантий, что однажды, правда не вырвется на свободу и не факт, что не в искаженном виде. Тогда это крах.
— Не для всех.
— Согласен. Чтобы обманывать и не потерять лицо, надо иметь очень много денег, тогда ложь стекает с лица.
— Здесь я с вами согласен. Я думаю, мы понимаем, что угрызения совести не рассматриваем.
