Мишель Монтень. Опыты. Книга первая - страница 6
Бертран Дюгеклен [39] умер во время осады замка Ранкон, расположенного близ Пюи в Оверни. Осажденных, сдавшихся уже после его смерти, принудили возложить ключи крепости на тело покойного. Бартоломео д’Альвиано [40], начальствовавший над войсками венецианцев, скончался в Брешии, руководя там военными действиями. Чтобы доставить его тело в Венецию, надо было проследовать через земли враждебных веронцев. Большинство в войске венецианцев находило, что для этого следует испросить у веронцев пропуск. Теодоро Тривульцио [41], однако, воспротивился этому; он предпочел пробиться открытою силой, подвергнув себя случайностям битв: «Не подобает, — сказал он, — чтобы тот, кто при жизни никогда не боялся врагов, выказал после смерти страх перед ними».
Здесь будет кстати вспомнить о том, что согласно обычаям греков, всякий, обращавшийся к врагу с просьбой выдать для погребения чье-либо тело, как бы отказывался тем самым от чести быть победителем и лишался, таким образом, прав на установку трофея [42]. Победителями считались те, к кому обращались с подобною просьбой. Именно по этой причине Никий [43] не смог воспользоваться тем преимуществом, которого он добился в войне с коринфянами, и, напротив, Агесилай [44] закрепил за собой сомнительную победу над беотийцами.
Эти обычаи могли бы казаться странными, если бы людям всегда и везде не было свойственно не только простирать заботы о себе за пределы своего земного существования, но, сверх того, также верить, что милости неба довольно часто следуют за нами в могилу и изливаются даже на наши останки. Сказанное можно подтвердить таким обилием примеров из древности, — не говоря уже о примерах из нашего времени, — что я не вижу нужды распространяться об этом. Эдуард I [45], король английский, удостоверившись во время продолжительных войн своих с шотландским королем Робертом [46], насколько его присутствие способствовало успеху в делах, — ибо всему, чем он лично руководил, неизменно сопутствовала победа, — умирая, обязал своего сына торжественной клятвой, чтобы тот, после его кончины, выварил его тело и, отделив кости от мяса, предал погребению это последнее; что до костей, то он завещал сыну хранить их и возить с собою и с войском всякий раз, когда ему случится драться с шотландцами, — словно судьба роковым образом привязала победу к его костяку.
Ян Жижка [47], возмутивший Богемию ради поддержки заблуждений Виклефа [48], высказал пожелание, чтобы с него после смерти была содрана кожа и чтобы эту кожу натянули на барабан, который будет созывать на битву с врагами; он полагал, что это поможет закрепить преимущества, достигнутые им в упорной борьбе. Равным образом, некоторые индейцы, отправляясь сражаться с испанцами, несли с собой кости одного из умерших вождей, памятуя о тех удачах, которые сопровождали его при жизни. Да и другие народы в той же половине земли берут на войну останки своих доблестных, погибших в сражениях воинов, чтобы они обеспечили им победу и вселили в их душу отвагу [49].
В первых наших примерах за умершими сохраняется только та слава, которую они приобрели своими былыми деяниями, тогда как последние приписывают им, сверх того, способность действовать и после их смерти. Гораздо прекраснее и возвышеннее поступок нашего полководца Баярда [50], который, почувствовав, что ранен насмерть выстрелом из аркебузы, на убеждения окружающих выйти из боя ответил, что не станет под конец жизни показывать спину врагу, и продолжал биться, покуда его не покинули силы; чувствуя, что теряет сознание и что ему не удержаться в седле, он приказал своему слуге положить его у подножия дерева, но так, чтобы он мог умереть лицом к неприятелю; так он и скончался.
