Мишель Монтень. Опыты. Книга первая - страница 125

Итак, ни цель, ни средства, которые предлагает Плиний, не удовлетворяют меня; следуя ему, мы лишь попадаем из огня да в полымя. Эти книжные занятия столь же обременительны, как все прочее, и столь же вредны для здоровья, которое должно быть главной нашей заботой. И никоим образом нельзя допускать чтобы удовольствие, доставляемое нашими занятиями, затмило все остальное: ведь это то самое удовольствие, которое губит жадного хозяина, стяжателя, сладострастника и честолюбца. Мудрецы затратили немало усилий, чтобы предостеречь нас от ловушек наших страстей и научить отличать подлинные, полноценные удовольствия от таких, к которым примешиваются заботы и которые омрачены ими. Ибо большинство удовольствий, по их словам, щекочут и увлекают нас лишь для того, чтобы задушить до смерти, как это делали те разбойники, которых египтяне называли филетами. И если бы головная боль начинала нас мучить раньше опьянения, мы остерегались бы пить через меру. Но наслаждение, чтобы нас обмануть, идет впереди, прикрывая собой своих спутников. Книги приятны, но если, погрузившись в них, мы утрачиваем, в конце концов, здоровье и бодрость, то есть самое ценное, что у нас есть, оставим и их. Я принадлежу к числу тех, кто считает, что польза от них не может уравновесить эту потерю. Подобно тому как люди, ослабленные длительным недомоганием, отдают себя, в конце концов, на попечение медицины и соглашаются подчинить свою жизнь некоторым предписанным ею правилам, которые и стараются не преступать, так и тому, кто, усталый и разочарованный, покидает людей, надлежит устроить для себя жизнь согласно правилам разума, упорядочить ее и соразмерить с помощью предварительного размышления. Он должен распрощаться с любым видом труда, каков бы он не был; и, вообще, он должен остерегаться страстей, нарушающих наш телесный и душевный покой; он должен избрать для себя тот путь, который ему больше всего по душе:

Занимаетесь ли вы хозяйством, науками, охотой или чем-либо иным, вы должны отдаваться этому не дальше того предела, где кончается удовольствие; берегитесь увлечься и устремиться вперед, туда, где к удовольствию примешивается усилие. Нужно предаваться занятиям и заботам лишь настолько, насколько это необходимо, чтобы сохранять бодрость и обезопасить себя от неприятностей, порождаемых противоположною крайностью, а именно, вялым и сонным бездельем. Есть науки бесплодные и тернистые, и большинство из них создано ради житейской суеты; их следует предоставить тем, кто находится на службе у мира. Что до меня, то я люблю лишь развлекательные и легкие книги, либо те, которые возбуждают мое любопытство, либо те, которые утешают меня или советуют, как упорядочить мою жизнь и мою смерть:

Люди более мудрые, имея душу мужественную и сильную, способны обеспечить себе спокойствие духа, независимо от всего прочего. Но так как душа у меня самая что ни на есть средняя, мне приходится поддерживать ее телесными удовольствиями; и поскольку возраст отнимет у меня те из них, которые мне были всего больше по вкусу, я приучаю себя острее воспринимать другие, более соответствующие этой новой поре моей жизни. Нужно вцепиться и зубами нашими и когтями в те удовольствия жизни, которые годы вырывают у нас из рук одно за другим:

Что до славы, предлагаемой нам Цицероном и Плинием в качестве нашей цели, то я очень далек от подобных влечений. Честолюбие несовместимо с уединением. Слава и покой не могут ужиться под одной крышей. Сколько я вижу, и покой и слава унесли из житейской толчеи только руки да ноги; душой же и помыслами они больше с нею, чем когда-либо прежде:

Они всего-навсего лишь отступили немного назад, чтобы прыгнуть дальше и лучше, чтобы более сильным движением сделать прыжок в самую гущу толпы. Хотите убедиться, насколько легковесны их рассуждения? Сопоставим мнения двух философов