– Хорошо. Надеюсь, они поверили. Спустя минуту из зарослей на полосу выбрались семь или восемь детей, один из которых был заметно выше других. Они побросали на бетон целую коллекцию луков, стрел и копий. Малыши немедленно нырнули назад в кусты, а высокий сперва прокричал что-то, потрясая копьем, и только после этого швырнул его в общую кучу. Повернувшись спиной, он постоял так с минуту, потом медленно пошел вслед за остальными.
– Он проклял нас? – спросила Берриган.
– Скорее всего. Я незнаком с этим диалектом.
– Ладно. Теперь надо заняться проверкой бортовых систем. Всем держаться настороже!
У входа в лифт были аккуратно уложены две скрещенные берцовые кости и череп. Отодвинув их ногой, Берриган нажала красную кнопку вызова. Зажужжали электромоторы; двери начали открываться.
– Так, – сказала Берриган. – Ну, по крайней мере... О Боже!
Из-за дверей наружу вырвалось звенящее, гудящее плотное облако громадных черных мух. Внутри кабины валялось несколько десятков начисто объеденных человеческих скелетов и три тела, полуразложившаяся плоть которых кишела червями. Скафандры были предусмотрительно оборудованы вытяжными вентиляторами и контейнерами для рвотных масс. Кое-кому пришлось тут же воспользоваться услугами этой техники. О’Хара, к собственному удивлению, не испытала ни малейшего приступа тошноты. Потому, наверное, решила она, что представившееся зрелище оказалось запредельно отвратительным, и разум отказался его воспринять. Но второй раз заглянуть в кабину лифта она не решилась.
– Кто-нибудь, помогите мне убрать это, – сказала Берриган, – а остальные пусть пока наблюдают за окрестностями.
Марианна пристально вглядывалась в ярко-зеленую кайму джунглей, но там все было тихо. Никакого движения.
– Ахмед, – сказала она, обращаясь к Тену, – я ведь я совсем недавно побывала здесь. Тогда это было одно из самых цивилизованных мест да Земле. Как же они могли так быстро впасть в первобытную дикость?
– Не думаю, что они впали. Цивилизацию невозможно отбросить мгновенно. Наверно, увиденное нами отчасти является игрой: так или Иначе, все они – дети. А отчасти мы имеем дело с попыткой новой социальной организации. – В более спокойные времена Ахмед изучал антропологию. – До войны большинству здешних детей приходилось сталкиваться с рудиментами племенных традиций в домашней обстановке; в школе все они изучали историю доколониальных времен. Племенные обычаи были отражены в фольклоре, лежали в основе традиционных массовых увеселений. Поэтому теперь, оставшись без взрослых, они стараются вести себя, следуя успокоительно-привычным образцам.
– Жизнь в джунглях, охота на диких зверей, да?
– Не знаю. Вряд ли. Скорее всего, живут они городе, а охотятся на складах супермаркетов. Думаю, в здешних окрестностях не так уж много дичи. Кроме того, чтобы стать по-настоящему хорошим охотником, надо потратить не один год. Да-а, хотел бы я иметь возможность понаблюдать за ними.
– А вдруг у них есть огнестрельное оружие? – поежившись от пришедшей в голову мысли, спросила О’Хара.
– Я думал об этом. В Пан-Африканском Союзе строжайше запрещалось иметь оружие в личном пользовании. Даже полиция здесь была вооружена лишь дубинками и наручниками.
– Нам повезло, что мы не в Америке.
– Да, повезло... А здесь, – Ахмед искоса глянул на двери лифта, – они совершают свои племенные ритуалы.
О’Хара внезапно напряглась.
– Ты видел? – спросила она.
– Нет, – ответил Ахмед, вглядываясь в зелень джунглей.
– Зато я видел, – вмешался в разговор Гудман. – Тот, длинный, все еще здесь. Придется стрелять.
– Пусть решает Берриган, – сказала Марианна.
– Применение оружия разрешаю, – раздалось а интеркоме. – Используйте огнеметы Джексона или Тена. Гудман и О’Хара пусть пока берегут горючую смесь.
– Он прячется вон на том большом дереве с розовыми цветами, – подсказал Гудман.
– Угу, – отозвался Тен и пустил огненную струю в гущу зарослей метрах в двадцати слева от дерева. – Надо просто напугать его, заставить убраться прочь.
Он дал ветвям потлеть минуту-другую, потом выстрелил снова. В зарослях ярко полыхнуло; огонь начал быстро распространяться во все стороны.
